Начало
Сергей Носов Член общества, или Голодное время РОМАН Глава 1. Падение самовара Кого ни спроси (тех, кто помнит еще) – помнят до мелочей День Великого Катаклизма. Я-то помню день предыдущий. В этот день я сдал Достоевского. В 30 томах, или 33 книгах, двухпудовое, полное – сочинений собрание – я тащил на себе в этот день на далекий Рижский проспект, по-тогдашнему проспект Огородникова… закоулками, огородами, проходными дворами, пролазами… просто тамошний “Букинист”, он работал по воскресеньям. Почему я не взял такси? Потому что не было ни копейки. Ничего, ничего, он бы понял меня,Федор Михайлович, и простил, а то бы еще и благословил даже на сдачу его сочинений (так я себя утешал), ибо знал он, что такое долги, кредиторы и неплатежеспособность. Полагаю, при определенных обстоятельствах он бы сам отнес, не задумываясь, в “Букинист” на проспект Огородникова, окажись такой комплект у него пускай даже в единственном экземпляре,- свое полное собрание произведений – со всеми рукописными редакциями, вариантами, приложениями, примечаниями, списками несохранившихся и ненайденных писем, сводными указателями, включая фундаментал.....
Середина
“ Да, это так. Я как Бетховен, только Бетховен был глух, а у меня отсутствует слух ”. “Отлично сказано! Отлично!.. Послушайте, голубчик, я буду с вами предельно откровенен. У меня хронический простатит, ужасно запущенный. Не удивляйтесь. Если врач, то и не болеет? Болеет, болеет… Я что хочу сказать? У меня постоянный зуд в промежности, не прекращаемый. И когда чай пью – зуд, и когда оперу слушаю – зуд, и когда с вами беседую, вот сейчас – зудит, зудит, зудит… Скажите мне, пожалуйста, с вашей музыкой не так ли происходит?.. Что-то ведь есть общее, а? ” “Да как же можно сравнивать музыку с зудом? ” “А я и не сравниваю. Я не про эстетику говорю, я про природу восприятия… Ведь есть аналогия, нет? ” – “ По-моему, нет ”.- “ А по-моему, есть, – убеждая себя самого, сказал Подоплек. – Кстати, как у вас насчет мочеполовых органов, все ли в норме? ” Я ответил: “Не жалуюсь ”. “ Но… скажите мне, доктору, я никому не скажу, я знаю, у вас в семье не все хорошо, д.....
Конец
Скворлыгин шел впереди, свечу он держал перед собой, я смотрел ему в спину, извилистый контур сворлыгинской фигуры обозначался тусклым свечением. Вспомнилась детская страшилка. На секунду я поверил, что в креслах люди сидят. В Черном зале – черные люди. Или белые люди. В Черном зале. Черно-белые люди. Должно быть, флейта. Издалека. Цеховые разборки, партийные проработки, литературные вечера с декламацией… Не было никого и быть не могло. Флейта, флейта, жалобная, задыхающаяся мелодия. Я хотел крикнуть Скворлыгину: “Слышу! ” – но сдержал себя, и звуки иссякли, прошли. Остановившись подле сцены, он вглядывался в тамошнюю темноту, словно предполагал увидеть призрак за черным роялем (верно, что-то Скворлыгину тоже почудилось). “Пойми, Олег, – почти шепотом произнес профессор Скворлыгин (и мне показалось, что у него дергается плечо), – пойми, старое русло Невы лежало не здесь, не там, где сейчас, имей в виду, Нева – одна из самых молодых рек
|