Начало
Этот роман посвящается колледжу Уобаш – его студентам, профессорам и преподавателям, его наследию А между тем воображенье Мне шлет иное наслажденье: Воображенье – океан, Где каждой вещи образ дан; Оно творит в своей стихии Пространства и моря другие; Но радость пятится назад К зеленым снам в зеленый сад. Эндрю Марвелл, «Сад»[1]Можно, что хочешь, добыть, – и коров, и овец густорунных, Можно купить золотые треноги, коней златогривых, — Жизнь же назад получить невозможно; ее не добудешь И не поймаешь, когда чрез ограду зубов улетела. Гомер, «Илиада», песнь девятая, 406–409[2]В горечи сердце – ждет и кусает. Роберт Браунинг, «Калибан о Сетебосе»Благодарности Так как при подготовке к созданию этой книги были использованы различные переводы «Илиады», хотелось бы особенно отметить труд следующих переводчиков: Роберта Фэглса, Ричарда Латтимора, Александра Поупа, Джорджа Чапмена, Роберта Фицжеральда и Аллена Мандельбаума. Красота их творений бесконечно многообразна, а талант превосходит понимание автора. Середина
– А девушка? Может, это и не она вовсе? – заупрямился мужчина. – Подумай: «Ближе». Даэман ахнул: какие чистые краски! Теперь он мог рассмотреть даже тени от листьев на лице Ханны, которая оживленно беседовала с «вопросительным знаком». Хорошо хоть, ее не застали врасплох, успокоился коллекционер. Между тем напульсная функция Сейви отыскала Хармана, бредущего подле Ады посреди чудных топографических символов. – Ну вот, все живы, никто не проглочен динозаврами, – заключила Вечная Жидовка. – Только, шут возьми, когда же мы полетим? Зря они не торопятся. В старые добрые денечки я бы просто вызвала голубков по напульсной функции, но… – Разве такое возможно? – Обитатель Парижского Кратера с сомнением уставился на пустую ладонь. – Естественно. – Почему же я не подозревал об этом? – сердито вопросил он. Старуха пожала плечами: – Вы вообще мало о чем подозреваете, мнимые людишки старого образца. – Как тебя понимать? – окончательно возмутился собеседник. Конец
Большой Кейт качает головой: – Я остаюсь. – Пойми же, – на всякий случай, испугавшись, что английский начал выветриваться из его мозгов, я перехожу на греческий и растягиваю слова. – Тут тоже небезопасно. Дело в этой битве. Если человечество проиграет, то вся Земля… – Да-да, у меня еще есть уши, – перебивает Найтенгельзер. – Я остаюсь. Мы встаем. Прикасаюсь к медальону. Рука опускается. – У тебя появилась женщина, – говорю я. Схолиаст разводит руками. – Фокусы с тазером, вибрасом и прочими игрушками произвели впечатление на клан. По крайней мере парни прикинулись изумленными. – Он улыбается в своей собственной, ироничной манере. – Видишь ли, племя очень маленькое, а вокруг на сотни миль ни души. Генетическое болотце, так сказать. Людям срочно требуется прилив свежей ДНК. – Тогда удачи тебе. – Я вновь берусь за медальон, однако на ум приходит еще один вопрос. – Эй, а где же вибрас? И тазер? – А все отобрал Патрокл. Мгновенно озираюсь через плечо, хватаясь за рукоять меча. – Успокойся, он давно убрался.
|