Начало
Анджей Сапковский Меч Предназначения Предел возможного 1 – Повторяю: он оттуда не выйдет, – убежденно сказал прыщавый, качая головой. – Уже час с четвертью, как залез. Ему конец. Столпившиеся у развалин жители молчали, уставившись на чернеющее в руинах отверстие – заваленный камнями вход в подземелье. Толстяк в желтой суконной куртке переступил с ноги на ногу, кашлянул, снял с головы берет. – Погодим еще, – сказал он, вытирая пот с реденьких бровей. – А чего годить-то? – фыркнул прыщавый. – Там в подвалах он и сидит, василиск-то, аль забыли, солтыс? Кто войдет, тому и конец. Мало людей, что ль, погибало? Чего ждать-то? – Мы ж договаривались, – неуверенно проворчал толстяк. – Как же так? – С живым договаривались-то, солтыс, – проговорил спутник прыщавого, гигант в кожаном фартуке резника. – А теперича он мертв, это уж как пить дать. Сызначала было ведомо, на смерть идет, как и другие до него. Он и зеркала не прихватил, с одним мечом полез. А без зеркала – знамо дело – василиска не прибьешь.
Середина
– Нисколько. Сказал, что я не справился с задачей. Что он ожидал другого, а он платит за дела, а не за добрые намерения. Лютик покачал головой, снял шапочку и сочувственно посмотрел на ведьмака. – Означает ли сие, что у нас по-прежнему нет денег? – Похоже на то. Лютик сделал еще более жалостливую мину. – Все из-за меня. Моя вина, Геральт, ты не в обиде? Нет, ведьмак не был на Лютика в обиде. Совершенно не был. Хотя то, что с ним случилось, несомненно, произошло по вине Лютика. Именно Лютик настаивал на том, чтобы отправиться на гулянье в Четыре Клена. Гулянья, доказывал он, удовлетворяют глубокие и естественные потребности людей. Время от времени, утверждал бард, человеку надобно встречаться с себе подобными там, где можно посмеяться и попеть, набить пузо шашлыками и пирогами, набраться пива, послушать музыку и потискать в танце потные округлости девушек. Если б каждый человек пожелал удовлетворять эти потребности, так сказать, в роз.....
Конец
– Продолжай, Лютик. – Либо… как Калантэ… Головой вниз с балкона, с самого верха. Говорят, просила, чтобы ее… Никто не хотел. Тогда она доползла до балкона и… головой вниз. Рассказывают, с ее телом делали ужасные вещи. Не хочу об этом… Что с тобой, Геральт? – Ничего, Лютик… В Цинтре была… девочка. Внучка Калантэ, лет десяти-одиннадцати. Ее звали Цири. О ней слышал что-нибудь? – Нет. Но в городе и дворце была жуткая резня, и почти никто не уцелел. А из тех, кто защищал башню, не выжил никто, я же сказал. Большинство женщин и детей из самых знатных родов были именно там. Ведьмак молчал. – Калантэ, – спросил Лютик. – Ты знал ее? – Знал. – А девочку, о которой спрашиваешь? Цири? – И ее знал. От реки понесло ветром, по воде пошла рябь, ветер рванул ветки. С них мигочущей пылью полетели листья. «Осень, – подумал ведьмак. – Снова осень». Он встал. – Ты веришь в Предназначение, Лютик? Трубадур поднял голову, глянул на него широко раскрытыми глазами. – Почему ты спрашиваешь? – Ответь. – Ну… верю.
|