Начало
Дмитрий Быков ЖД Помню Родину, русского Бога, Уголок на подгнившем кресте, И какая сквозит безнадега В робкой, смирной его красоте . Лев Лосев Грузно попыхивая, паровоз начал брать поворот, и они плавно скрылись из виду со своим убогим и вечным терпением, со своей безмятежной недвижностью. С этой готовностью детски неумелой. И вместе какая, однако, способность любить без меры, заботиться о подопечных, надежно их оберегая и обкрадывая, а от обязательств и ответственности отлынивать так простодушно, что и уверткой этого не назовешь. Уильям Фолкнер Все идет в одно место. Экклезиаст, 3:20 Предисловие Автор приносит свои извинения всем, чьи национальные чувства он задел. Автор не хотел возбуждать национальную рознь, а также оскорблять кого-либо в грубой или извращенной форме, как, впрочем, и в любой другой форме. Но это, конечно, никого не колышет. Определенной категории читателей это неинтересно. Патриотами обычно называют себя готтентоты, исповедующие классическую готтентотскую мораль: хорошо все, что хорошо для нас; так действуют наши враги, и следовательно, так должны действовать мы; чем м.....
Середина
– А… чем все кончится? – Да ничем, как обычно, – сказал Гуров и вдруг улыбнулся. – Вы же знаете, тут при всяком ужесточении бывает большая война. Или небольшая, неважно. Я не стану вам сейчас забивать голову ерундой. Моя задача одна: чтобы в этой войне погибло как можно меньше коренного населения. У меня, собственно, всегда такая задача. Василий Иванович – из самых главных представителей этого населения. Пусть вас не удивляет, что он васька. Васьки – непростые люди. – Я поняла, – кивнула Анька. – Я понял, что вы поняли. Кстати, откуда родом ваши родители? – Папа из Москвы, мама из Саратова. А что? – Ничего, неважно. Вы каких-то хороших корней. Аболок на потолок, косолоток на позолоток? – Чего? – испугалась Анька. – Ничего, присловье такое. Я же фольклорист. В общем, я очень прошу вас беречь Василия Ивановича, что бы ни случилось, Ладно? Анька кивнула. – Слово даю. – Я и так верю, – и Гуров, отступив за деревья, исчез, словно его и не было. Анька побежала домой.
Конец
– Ничего он не вернет, – сказал Василий Иванович. – Не могу я, Анечка. Пойдем отсюда. – Столько времени добирались! – закричала Анька. – Сколько раз чуть в милицию не попали! Пошли, Василий Иванович, не могу я больше просто так ходить. Надо же уже куда-нибудь прийти, честное слово! – Не могу я, Анечка, – повторил Василий Иванович. – Силы нет. – Стоп, – сказал Громов. – Давай по порядку. Как ты тут оказалась? – Это васька, – сказала Анька. – Он у нас жил, мы его домой взяли. Потом их в Москве стали отлавливать, ему пришлось уйти. А я пошла с ним, чтобы он не пропал. – Как? – не поверил Громов. – Бросила все и пошла? – Ну а как? Он же один не может ничего. Ну и пошла. Сначала в Алабино, а там говорят – идите в Дегунино. Пришли мы в Дегунино, а там печка сломалась и яблонька засохла. Пришли мы в Жадруново, а Василий Иванович не хочет туда идти. – Так ведь нельзя, – заскулил Василий Иванович. – Никто из наших туда своей волей не пойдет… – Не понял, – сказал Громов. – А зачем в Жадруново?
|