Начало
Александр Дюма Королева Марго Часть первая I. Латинский язык герцога Гиза Восемнадцатого августа 1572 года был понедельник, но в Лувре справляли большое празднество. Ярко светились обычно темные окна старинного королевского жилища, а соседние улицы и площади, как правило пустевшие, едва лишь колокол на церкви Сен-Жермен-Л’Озеруа бил девять часов вечера, кишели теперь народом даже в полночь. Густая, грозная, шумливая толпа напоминала темное зыблющееся море, откуда несся рокот набегавшего прибоя; людские волны, прорываясь сквозь улицу Фосе-Сен-Жермен и улицу Астрюс, заливали набережную, приливали к стенам Лувра и отливали к цоколю Бурбонского дворца, стоявшего напротив. Несмотря на королевский праздник, а может быть и по его причине, что-то грозное чувствовалось в толпе народа, который присутствовал на нем как посторонний зритель, но твердо верил, что этот праздник – лишь пролог к другому, отложенному на неделю торжеству, где сам народ будет желанным гостем и разгуляется вовсю. Середина
– Да, мадам; а все-таки... – Хорошо, вам хочется, чтобы после слова «взять» я приписала своей рукой «живого или мертвого»? – Мадам, признаться, это облегчило бы мне совесть. – Если вы думаете, что без этого нельзя исполнить поручение, придется сделать так. И Екатерина, пожав плечами, развернула приказ и приписала: «живого или мертвого». – Возьмите, – сказала она, – такая формулировка приказа удовлетворяет вас? – Да, мадам, – отвечал Морвель. – Но я прошу ваше величество предоставить исполнение приказа в мое полное распоряжение. – А чем может повредить исполнению то, что я предложила вам? – Ваше величество предлагает взять двенадцать человек? – Да, чтобы было надежнее... – А я прошу разрешения взять только шестерых. – Почему? – Видите ли, мадам, весьма вероятно, что с королем Наваррским случится неприятность... А если случится такая неприятность, то шестерым ее простят, потому что шестеро боялись упустить подлежащего аресту, но никто не пр..... Конец
– Берегись! Берегись! – крикнул Генрих. Оставив шпагу в груди Морвеля, де Муи отскочил назад, так как один солдат уже прицелился и чуть не выстрелил в него в упор; и в тот же миг Генрих проткнул стрелка шпагой – стрелок вскрикнул и упал рядом с Морвелем. Два других солдата бросились бежать. – Идем, идем, де Муи! – крикнул Генрих. – Нельзя терять ни минуты. Если нас узнают, нам конец! – Подождите, сир! Неужели вы думаете, что я оставлю свою шпагу в теле этого мерзавца? Он подошел к Морвелю, лежавшему, казалось, без движения; едва де Муи взялся за рукоять шпаги, торчавшей в груди Морвеля, Морвель приподнялся, схватил выроненную солдатом аркебузу и выстрелил в грудь де Муи. Молодой человек упал, даже не вскрикнув: он был убит наповал. Генрих бросился на Морвеля, но Морвель тоже упал мертвым, и шпага Генриха проткнула только труп. Надо было бежать; шум привлек много людей и мог поднять ночную стражу. Среди сбежавшихся людей Генрих искал какое-нибудь знакомое лицо и радостно вскрикнул, вдруг увидев мэтра Ла Юрьер.
|