Начало
Жак Шессе Казино Я прогуливался вокруг казино, когда шагах в пятнадцати от себя, за одним из столбов у входа, увидел фигурку: было слишком темно, чтобы разглядеть, кто это. Единственное, что я определил с точностью, – это была девушка или очень миниатюрная женщина. В ее манере держаться было что-то развязное – она то исчезала, то появлялась, я заметил рассыпанные по плечам волосы, белое или светлое пальто и необыкновенно стройный стан. Из-за здания доносился шум бушующей воды: весь день лило как из ведра, дул грозовой ветер, непогода не унималась и к вечеру, девушка ходила взад-вперед, словно звала меня войти с ней внутрь разрушенного казино. Разбитые окна, снятые или выломанные двери, завалы на лестницах: в таких местах всегда присутствует дух игры. Было ли здесь так по причине близости с богадельней? Или все дело было в фене,[1] нередком в этих краях, будоражащем и расстраивающем умы вернее, чем время – храмы? Сумасшедшие любят бродить вокруг руин. Их находят сидящими в бильярдных нижнего этажа, а то и на чердаках, полных летучих мышей и дурных снов. Ничто не излечивает от тоски в здешнем климате, никакое лекарство, никакой Бог, нужно обладать силой, чтоб.....
Середина
– Я ничего не хочу. Я хочу пойти в бильярдную, лечь там на стол, и чтобы вы со мной разговаривали. – Погоди, Алисия. У нас много времени. Я хочу разглядеть тебя. Дотронуться до твоих волос. До твоей шеи. Мы стоим в темноте. Я держу ее тело в своих руках, провожу по нему пальцами, дотрагиваясь до всех влажных мест, она вздрагивает, кожа у нее покрывается мурашками, она молчит и все позволяет. Только ее дыхание учащается, становится слышнее, а слюна слаще. На какое-то время мы останавливаемся, затем ласки возобновляются. – Мне нравится это. Когда меня держат взаперти, мне этого не хватает. Ее живот прижимается к моему. – Взаперти я все время плачу. Директриса не сводит с меня глаз, даже в моей комнате от нее не спрячешься, открывает дверь, просовывает голову и снова запирает на ключ. Слава Богу, что хоть в туалете я могу побыть одна. – А сколько тебе лет? – Кажется, двадцать два. Директриса говорит, у меня никогда не будет никакой профессии. Она заставила меня бросить учебу, потому что я якобы совращала других учеников и мастера. Это было на картонной фабрике. С тех пор я почти нигде не бываю и никого не вижу. Бильярдн.....
Конец
Алисия легко, привычно пробирается в темноте. Когда она останавливается, я дотрагиваюсь до ее гладкого тела, она дрожит. – Тебе холодно, Алисия? – Нет, это вы заставляете меня дрожать. – Может, тебе одеться? – Я ничего не хочу. Я хочу пойти в бильярдную, лечь там на стол, и чтобы вы со мной разговаривали. – Погоди, Алисия. У нас много времени. Я хочу разглядеть тебя. Дотронуться до твоих волос. До твоей шеи. Мы стоим в темноте. Я держу ее тело в своих руках, провожу по нему пальцами, дотрагиваясь до всех влажных мест, она вздрагивает, кожа у нее покрывается мурашками, она молчит и все позволяет. Только ее дыхание учащается, становится слышнее, а слюна слаще. На какое-то время мы останавливаемся, затем ласки возобновляются. – Мне нравится это. Когда меня держат взаперти, мне этого не хватает. Ее живот прижимается к моему. – Взаперти я все время плачу. Директриса не сводит с меня глаз, даже в моей комнате от нее не спрячешься, открывает дверь, просовывает голову и снова запирает на ключ. Слава Богу, что хоть в туалете я могу побыть одна. – А сколько тебе лет?
|