Начало
Маргарита ХЕМЛИН ПРО ИОНУ Повесть Чего-чего, а силы у Ионы Ибшмана всегда было много. На войне проявлял чудеса. Ему комбат Вилков замечал с юмором: “Тебе бы быть не танкистом, а разведчиком. Ты бы таких языков натаскал, любо-дорого. Кого хочешь скрутишь”. Разведчиком – хорошо, и с людьми больше контактируешь. Но Иона сильно любил свой танк и все, что находилось там внутри. Чуть протяни руку – и в твоей власти любой механизм. – Мы с вами, дорогие товарищи, – говорил Иона на политинформациях перед боем, – владеем чудесной машиной. Мы есть ее внутренности, мы даже ее кишки, мы ее кровь, мы ее печенка. Без нас она – чучело. А с нами – непревзойденная мощь. И помните, что снаружи – весь мир вместе с беспощадной войной не на жизнь, а на смерть. Броня – это наша шкура. Наша, понимаете? Так что в целом надо чутко относиться к танку. А он нас отблагодарит. И только после такого вступления – про политику на данный момент. Должность командира экипажа давалась Ионе легко. Во-первых, люди подобрались первостатейные. Кроме него – еще трое. Во-вторых, общее бескрайнее горе. Середина
– Ай какая красота! Молодец, Ёня. А стол куда? Иона обвел взглядом комнату – некуда. – Может, кто возьмет, я подарю. Даром подарю. Хороший стол. Согласилась одна соседка, только чтобы выручить. Ну да. А жить надо. Иона застелил рояль простыней, боялся на него дохнуть. Первое время ел и чай пил на кухне – в комнату еду не носил. Не на коленях же ложкой махать и кипяток лить. А потом потихоньку приспособился принимать пищу на рояле. Положил толстую разделочную доску, а за ее границы ни-ни. Аккуратно. Айрапетов как-то по-свойски спросил: – Зачем тебе инструмент? Весь двор обсуждает. Иона отмахнулся. На самом деле внутри себя он знал, что приобрел рояль лично для Софочки. Вот она еще раз придет в “Националь” пирожные съесть, а он ей скажет, что у него для нее сюрприз. Она к нему тогда обязательно придет, он ей рояль и обнаружит со словами: “Это вам”. Что будет потом, Иона не размышлял, потому что об этом вообще не размышлял. Конец
Фридка рассмеялась: – Я у тебя шо, планы забираю? Я тебе удовольствие делаю просто так, по обоюдному желанию. Каким ты был, Ёнька, таким остался. Я к тебе как к родному, а ты выкобенюешься. Про свою московскую жизнь Иона Фридке почти ничего не рассказал. Она и не интересовалась. Через недельку Иона попросил Фридку подыскать ему угол у кого-нибудь неподалеку: – Дети же все понимают. А как они посмотрят, когда я уеду и тебя брошу? И соседи болтают, наверное, что попало. Фридка отнеслась с пониманием, что значит – возраст. Не махнула, как раньше, рукой. Повела Иону к своей знакомой женщине – на другом конце улицы. Прямо через одну минуту после Иониной просьбы. Видно, сама про такое думала. Женщина была лет… трудно сказать. Худая, черная, лицо закутано платком до носа. – Привела до тебя жильца, Рахиль. Хороший мужчина. Аид. Иона Моисеевич Ибшман. С Москвы приехал. Ты его, может, помнишь, он при Герцыке со мной жил. А теперь на неопределенное время здесь в отпуске.
|