Андрей Михайлович Буровский

Не будите спящую тайгу

Роман

(Сибирская жуть – 4)

Напуганный органами автор предупреждает, что все персонажи, учреждения, города, реки, озера и полуострова, упоминаемые в книге, являются циничной выдумкой автора.

Всякое сходство с реально существующими людьми или иными явлениями объясняется только случайностью.

Александру Бушкову, который долго учил и как будто, наконец, выучил меня писать остросюжетные романы, посвящается.

ПРОЛОГ

Подходил к концу большой международный экологический конгресс «Рио+6» для стран Тихоокеанского бассейна и Сибири.

Шел завершающий банкет в ресторане отеля «Мияко», и этот банкет (как и все международные банкеты) был испытанием для нервов главы национальной программы «Серое вещество», президента общества японо-американской дружбы, консультанта заводов, референта газет, злейшего врага пароходов (и вообще всего экологически грязного) господина Сумиэ Сосэки.

А назавтра Ямиками Тоекуда опять отправился гулять, заходя то в один «комок», то в другой. Из «комков» он выходил с цветастой сумкой, и сумка становилась все объемнее.

Где-то часов в двенадцать дня Ямиками Тоекуда вошел в один «комок», но никто не видел, чтобы он оттуда вышел… С четверть часа наблюдатели благодушествовали, уверенные сверх меры, что вполне контролируют ситуацию. Через полчаса возникла необходимость обревизовать внутреннее пространство «комка». Продавец скучал в углу, читал «Войну и мир», искоса наблюдал за вошедшими. А больше в «комке» не было, уж извиняйте, никого… Еще через пять минут пришлось спросить у продавца:

– Где же японец?

– Какой еще японец?!

– К вам сюда заходил японец!

– Ну, заходил… и ушел давным-давно.

– Как ушел?!

– Ну как? Нормально… Ногами ушел.

Уже не заботясь о сохранении инкогнито и конспирации, оттеснили продавца, вломились в подсобку. И там тоже не было никого и ничего. Не только что японца, но не было даже малейшего признака, который бы указывал бы на японца.

Но особенно сильно он любил науку и все, связанное с наукой. Вероятно, это тоже сказывалась наследственность, потому что не одно поколение предков Михалыча занималось разными науками и имело, смеем полагать, некоторые заслуги. Эти… одним словом, мужчины, с первым же теплом уезжали в какие-то дурацкие экспедиции, совершенно не думая о том, что должны заниматься вовсе не этим, а холить своих обожаемых жен и создавать им всяческие положительные эмоции. Михалыч был просто генетически обречен на занятие наукой, и ничего с этим нельзя было поделать.

Маленький Миша был совершенно очарован мамонтом. Он ходил вокруг мамонта, он любовался колоссальной грязно-бурой тушей, он сравнивал ее с другими известными ему животными. Только два существа во всем музее вызывали у него сравнимый восторг, и это были лисий кузу и пятнистый кускус из Австралии. Почему именно они, наверное, не смог бы рассказать и сам Миша.

Он поверг в ужас и отчаяние свою замечательную бабушку, отказавшись смотреть Аничков мост, картины Ренуара, творен.....