Начало
"Слава тебе, Милостивый и Милосердный! – мысленно воскликнул эмир, любуясь на открывавшуюся глаза панораму. – За то, что изгнал нечестивых многобожников и возвратил город верным слугам своим! Слава тебе! Да усохнут уста, хулящие Всевышнего, сгниют нечестивые языки, поразят неверных мор и проказа! Алла акбар!" Муэдзин на минарете затянул призыв, и Имад послушно опустился на колени. Голени его тонули в мягком ворсе багдадского ковра, заботливо расстеленного на балконе евнухом, упругие шерстинки щекотали пальцы босых ног, но эмир не чувствовал этого – исступленно творил молитву, прося Вездесущего не оставлять его своими милостями. Защитить от врагов и бед, ниспослать расположение Несравненного, умножить потомство и, о милостивый! спасти одну страдающую душу. Иншалла, на все воля твоя, но помоги, Милосердный!.. Когда Имад, резко отдернув полог, вошел в зал, Ярукташ уже ждал его. Склонился в глубоком поклоне. "Когда успевает молиться?! – сердито подумал эмир. – И молится ли? Эти христиане, принявшие ислам…"
Середина
– Побелить щеки? – спросила служанка, пристраивая на голове баронессы золотую диадему с камнями. – У меня траур! – отказалась молодая вдова. Алиенора кривила душой: не хотелось портить нежную кожу щек дамасскими белилами. Перед мужчинами высокородной даме принято появляться набеленной, но это так старит! Ей и без того почти двадцать пять! Скоро никто не посмотрит в ее сторону! Алиенора смутилась, уловив неискренность собственных мыслей. Посмотрят, да еще как! И не только этот мальчишка Рено, который рыдает всякий раз, когда она отказывает ему во взаимности, но и суровые, мужественные рыцари, славные своими походами и военными подвигами. Как они обхаживали ее в Антиохии! Семеро просили у отца ее руки, ну, может, шесть, но ей говорили, что семеро… Отец выбрал барона д'Азни, самого богатого и родовитого из претендентов. Барон так полюбил Алиенору, что еще до свадьбы велел изгнать из замка всех наложниц-сарацинок и даже продать их куда подальше! Он целовал ей руки и называл своей королевой. Они были счастливы!
Конец
– Не-а, – сказала Рита, целуя Кузьму в бороду. – Я б не била. Просто зарезала – и все! – Спасибо тебе сердечное! А я Дуню садисткой назвал. Она в сравнении с тобой – ангел божий. – Не издевайся! Знаешь ведь, что я тебя ни за что и никогда… Ревела бы тайком, но чтоб бить… – Ты и без того ревела. – Откуда знаешь? – Глупый вопрос. – Извини. Забыла, что ты у нас колдун. Как Дуня. – Колдовство тут не при чем. Когда любишь человека, всегда чувствуешь, когда ему плохо. – Я чувствовала! – Рита прижалась к нему покрепче. – Честное слово! – Плакать все равно не стоило. – В следующий раз я поеду с тобой. – Ага! Тебя сразу в гарем продадут! Мечта сарацина… Это мы камни таскали, да сарацин лечили; тебе б другую работу назначили… – Заревновал! – обрадовалась Рита. – То-то! И все-таки жаль, что женщинам с вами нельзя. Ты вот самого Саладина видел… – Что из того? Подумаешь… Старый человек с больной спиной. На руках и голове – экзема… – На кого похож? – Узбек, торгующий дынями на базаре. – Где ты видел узбеков на рынках?
|