Начало
Евгений БРАНДИС Э. Ф. Рассел и «галактическая традиция» Эрик Фрэнк Рассел, чьи избранные рассказы впервые выходят у нас отдельным изданием, относится к старшему поколению современных английских писателей. Он родился в 1905 году, получил техническое образование, с юных лет увлекался теорией «звездоплавания», был активным членом Британского межпланетного общества, в журнале которого пропагандировал идеи Циолковского. Его первые рассказы появились в 1937 году, когда на прочном фундаменте, заложенном Гербертом Уэллсом, уже возводился массивный «корпус» англо-американской фантастики — обособленной отрасли литературы, со своими канонами и традициями. Коллективными усилиями английских и американских фантастов разработана условная схема «галактической истории» человечества. Концепция складывалась постепенно, под пером многих писателей, но законченные очертания придал ей Айзек Азимов в трилогии «Основатели» (1942–1949), где намечены важнейшие вехи поэтапного освоения Вселенной. В изложении Дональда Уолхейма, автора книги «Создатели Вселенной. Научная фантастика сегодня»,[1] галактическая история развертывается по такой схеме: Середина
Килкард недовольно отправился выполнять поручение. Он отыскал указанный в записке дом и постучал. Дверь открыл юноша лет восемнадцати-двадцати с умным энергичным лицом. — Вы Джордж Леймот? — Совершенно верно. — Я из "Звонка". Вы сообщили, что у вас имеется материал про блюдечко. Так? Леймот брезгливо поморщился. — Это вовсе не блюдце, и я этого слова не употреблял. Это сферический предмет искусственного происхождения. — Предположим, что так. Где и когда вы его видели? — В прошлую ночь и в позапрошлую. В небе. — Прямо над городом? — Нет, но его видно отсюда. — Я вот его не видел. И, насколько мне известно, вы — единственный, кто его видел. Как вы это объясните? — Рассмотреть его невооруженным глазом почти невозможно. У меня есть восьмидюймовый телескоп. — Сами собрали? — Да. — Это дело не простое! — похвалил Арт Килкард. — А вы мне его не покажете? После некоторых колебаний Леймот сказал "ладно" и повел его на чердак. И действительно, там стоял самый настоящий телескоп, задирая любопытный нос к раздвижной дверце в кр..... Конец
Бэнкрофт больше не улыбался. — Мы потеряли два корабля. Один мог погибнуть случайно. Два не могли. Трудно поверить, чтобы столкновение с метеоритом или какое-нибудь другое событие вроде этого с вероятностью порядка один против миллиона могло произойти два раза подряд. — Я тоже не верю. — Мы потратили годы на изучение этой проблемы, — продолжал Бэнкрофт, — и каждый раз получали один и тот же ответ: дело не в корабле, а только в людях. Проводить четырехлетний эксперимент на живых людях мы не хотели, и нам оставалось только размышлять и строить догадки. И вот однажды, чисто случайно, мы набрели на путь, ведущий к решению проблемы. — Каким образом? — Мы сидели здесь и, наверно, в сотый или двухсотый раз ломали голову над проклятой проблемой. Вдруг эти часы остановились, — и он показал на часы, стоявшие перед ним. — Парень по имени Уиттейкер с научно-исследовательской станции космической медицины завел их, встряхнул, и они пошли. И тут Уиттейкера осенило. — Взяв часы со стола, Бэнкрофт поднял заднюю крышку и показал собеседнику механизм. — Что ты видишь? — Шестеренки и колесики. — И больше ничего? — Пару пружин.
|