Начало
Морин Ф. Макхью Дитя миссионера - Ты слепой? - спрашивает женщина. Я смотрю прямо на нее. - Нет, - отвечаю я. - Я иностранец. Она выпрямляется, шокированная, вихрем розового платья и аромата нули, вцепившись руками в вуаль. Здесь на островах редко встречаются белокурые голубоглазые варвары, и меня часто спрашивают, нормально ли я вижу и у всех ли северян глаза голубые. Но такой вопрос мне задали впервые. Наверное, она думает, что у меня на глазах бельма, как молочные пленки у старика. Она решила, что я прошу подаяния- наверное, я сильно обтрепан. Надо было сказать «да», а тогда можно было бы попить чего-нибудь и убраться с солнцепека. У меня ни гроша, я давно ничего не ел, мне все безразлично, и я поглупел малость от жары и недоедания. Чувствую себя на все пятьдесят в свои тридцать один. Надо бы мне пойти туда, где нанимают людей, и ждать с парой других громил, не найдется ли какая-нибудь грязная работа. Меч надо бы протереть маслом. Но это зряшная потеря времени: наемники здесь никому не нужны, Небесный Принц в свою армию иностранцев не берет. Середина
Хорек думает, остальные ждут. - Ладно, Я их возьму на проверку. Если эти окажутся точными, поговорим насчет следующего комплекта. - Нет, - возражает Барок. - На проверку я даю Хеккер, за Лилиану ты мне платишь двести. - А если я просто заберу карты? - интересуется хорек. - Ты моего источника не знаешь, - в полном отчаянии отвечает Барок. - Да? И кому же ты их еще сможешь продать? Орденам? - спрашивает хорек скучающим голосом, - За Лилиану - две сотни, - упрямо повторяет Барок. Хорек сворачивает карты. - Это вряд ли, - отвечает он ласково. У меня отказывают колени. Я сражался в бою, однажды выгнал вора из склада, но такого не делал никогда. И все же я тянусь к мечу. - Скажи своему варвару, чтобы не лез! - резко говорит хорек. У желтого в руке нож, у других тоже. Мне не надо повторять два раза. - Они бесплатно не отдаются! - кричит Барок! - У меня были расходы, я… я должен заплатить людям, Стерлер! Если я не заплачу, ты никогда новых не получишь! Они точные, я клянусь, точные! Конец
Тревин не знал. Я никогда не говорил ему об извинении Анеал; я никому не говорил. Я моргаю, и он расплывается, а я моргаю и моргаю, и он тает. - Ты не Тревин, - говорю я. - Я спорил сам с собой. Ослепительно и жарко. Я лежу, положив руку под голову. Небо голубое и красное, и на воде темная полоса, и я не могу сделать, чтобы она исчезла, сколько ни моргаю. Наверное, от жара у меня пропадает зрение, или солнце меня ослепило, но Хальци плачет и говорит, что это Лезиан. Высадиться негде, и мы идем вдоль берега к северо-западу, пока не приходим к устью реки. - Правь туда! - просит Хальци. - Я знаю это место! Знаю этот знак! - Она показывает на кучу камней. -- Там моя бабушка живет! Ночь обступает нас, а потом мы видим огонь, вроде как очаг горит. Я сиплым голосом объясняю Хальци, как переложить парус. У нее руки быстрые, слава Хету. Я вывожу лодку на прибрежную отмель, и Хальци выскакивает наружу, зовя меня, и Тянет лодку, но я не могу двинуться. Приходят люди и стоят, глядя на нас, и Хальци говорит, что ее бабушка - это Лласси. В деревне бабушку знают, хотя живет она довольно далеко. Кажется, мне помогают выбра.....
|