Михаил Афанасьевич Булгаков

ГЛАВЫ РОМАНА,

дописанные и переписанные

в 1934-1936 гг.

30/Х.34.

Дописать раньше, чем умереть!

ОШИБКА ПРОФЕССОРА СТРАВИНСКОГО

В то время как раз, как вели Никанора Ивановича, Иван Бездомный после долгого сна открыл глаза и некоторое время соображал, как он попал в эту необыкновенную комнату с чистейшими белыми стенами, с удивительным ночным столиком, сделанным из какого-то неизвестного светлого металла, и с величественной белой шторой во всю стену.

Иван тряхнул головой, убедился в том, что она не болит, очень отчетливо припомнил страшную смерть Берлиоза, но она не вызвала уже прежнего потрясения. Иван огляделся, увидел в столике кнопку, и вовсе не потому, что в чем-нибудь нуждался, а по своей привычке без надобности трогать предметы позвонил.

Тотчас же перед Иваном предстала толстая женщина в белом халате, нажала кнопку в стене, и штора ушла вверх. Комната сразу посветлела, и за легкой решеткой, отгораживающей окно, увидел Иван чахлый подмосковный бор, понял, что находится за городом.

– Из Кериота! – пламенно сказал Иван.

– Откуда вы знаете? – удивленно вопросил гость, а Иван, отирая слезы, признался, что знает и больше, но вот горе, вот увы! – не все, но страстно желает знать, что случилось дальше-то после того, как Ешуа двинулся с лифостротона, и был полдень.

И что все неважно, и ловить этого удивительного рассказчика тоже не нужно, а нужно слушать лежа, закрыв глаза, про Ешуа, который шел, обжигаемый солнцем, с лифостротона, когда был полдень.

– За полднем, – заговорил гость, – пришел первый час, за ним второй час, и час третий, и так наконец настал самый мучительный – час шестой.

НА ЛЫСОЙ ГОРЕ

Настал самый мучительный час шестой[6]. Солнце уже опускалось, но косыми лучами все еще жгло Лысую Гору над Ершалаимом, и до разбросанных камней нельзя было дотронуться голой рукой.

Солдаты, сняв раскаленные шлемы, прятались под плащами, развешанными на концах копий, то и дело припадали к ведрам и пили воду, подкислен.....

Мастер увидел, как метнулся громадный Воланд, а за ним взвилась и пропала навсегда свита и боевые черные вороны. Горел рассвет, вставало солнце, исчезли черные кони. Он шел к дому, и гуще его путь и память оплетал дикий виноград. Еще был какой-то отзвук от полета над скалами, еще вспоминалась луна, но уж не терзали сомнения, и угасал казнимый на Лысом Черепе, и бледнел и уходил навеки, навеки шестой прокуратор Понтийский Пилат.

НЕДЕЛЯ ПРОСВЕЩЕНИЯ

1

Белая магия и ее разоблачение. – В таком виде глава появилась в ноябре 1934 г., о чем есть запись в дневнике Е. С. Булгаковой от 8 ноября: «М. А. диктовал мне роман – сцену в кабаре».

2

И здесь вмешался в дело Аркадий Аполлонович Сем-леяров. – От фр. «simple» – заурядный, глупый. Собирательный образ. А. В. Луначарский, несомненно, представитель этого «собрания». За фигурой Семплеярова угадывается также и А. С. Енукидзе. Хотя фамилия Семплеярова как предполагаемого персона.....