Начало
Всеволод Владимирович КРЕСТОВСКИЙ ОЧЕРКИ КАВАЛЕРИЙСКОЙ ЖИЗНИ I. От штаба до зимних квартир 1. Сборы и проводы Ваше благородие, вахмистр пришел. – Зови его сюда. Входит эскадронный вахмистр – солидная, солдатски представительная фигура – и останавливается у двери. – Здравствуй, Андрей Васильевич! Что скажешь? – Здравия желаю, ваше благородие! Так как теперича, ваше благородие, завтра выступать, так майор просят вас, чтобы вы изволили эскадрон отвести, по той, собственно, причине, как они сами изволят еще в городе оставаться – потому не здоровы-с, – так просили, чтоб вы уж за них. – Хорошо. Передай майору, что будет исполнено. – Слушаю-с. Больше ничего приказать не изволите? – Больше ничего... Разве вот что: Степан, поднеси вахмистру стаканчик водки! – Покорнейше благодарим, ваше благородие! Водка подана и охотно принята с вежливо-церемонной деликатностью. – За ваше здравие-с! – И стаканчик разом опрокидывается в широкую вахмистерскую глотку. – Счастливо оставаться, ваше благородие! – Прощай, Андрей Васильич!
Середина
Солнце начинало садиться. Люди в урочный час под присмотром взводных вахмистров провели на недоуздках коней к водопою в ближайшее озеро. Для этого они обыкновенно, прибыв к берегу, вскакивают на спину своей лошади и с помощью шенкелей заставляют ее войти в воду саженей на пять, на шесть от берега, так как у самого берега дно слишком илисто и мелко, да и вода, взбаломученная копытами, тотчас же становится мутною. Вот уже вернулись с водопоя последовательно три первых взвода, а четвертый только еще направился к озеру. Эта взводная очередь принята у нас для большего порядка, чтобы избежать на берегу лишней толкотни и суеты между людьми и конями – от одновременного скопления их целою массой, а также и для того, чтобы дать замутившейся воде отстояться. Мы в ожидании чая сидели, по обыкновению, на крылечке, под навесом хмеля и дикого винограда, а в вечереющем воздухе стояла такая невозмутимая, глубокая тишина, что до нас ясно доносились с озера и плеск воды, производимый движением входящих в нее коней, и понукания, и тот своеобразный мелодический посвист, столь хорошо знакомый кавалеристам, посредством к.....
Конец
– Да ты, голубчик, говорил ли с ним, предупредил ли его как следует? – озабоченно спросил поручик. – Меня все сомнение берет, что о деле-то он ни полслова. – Эх, любезный друг! – махнул рукой редактор. – Уж раз завтракать пригласил и сам время назначил, так, стало быть, и говорил, и предупредил – не беспокойся! Приглашение к завтраку прямо означает, что дело твое на хорошей дороге. Без того, поверь, не пригласил бы! И обнадеженный поручик успокоился до завтра. А вечером опять-таки застал он в своем номере терпеливо ожидавшего Ицку. – Н-ну, и сшто? – спросил Ицка по-вчерашнему. – Завтра! Завтра, майн аллерлибстер Ицка! – Алеж зжвините, и вчора било зжавтра, и зжавтра стало вже сшиводню, а ви изнов мине говоритю «зжавтра»... – Ну да: мне говорят «завтра», и я тебе говорю «завтра». – Так. То зжавтра?.. И то вже будет за виерно? – Надеюсь, наверное. – Н-ну, то хай будет так. До сшвиданью вам, гасппшдин сперучник. Сшпите! Прим.....
|