Начало
Джон Стейнбек Золотая чаша Жизнеописание сэра Генри Моргана, флибустьера, с кое какими обращениями к истории ГЛАВА ПЕРВАЯ IВесь день из черных ущелий Уэльских гор сеялся ветер, высвистывая весть, что с полюса на мир ползет Зима, и на реке постанывал молодой ледок. Угрюмый день, день серой бесприютности, день тревог. Легким своим движением воздух словно творил нежную элегию торжествующей печали о веселой беспечности. А на пастбищах могучие рабочие лошади беспокойно перебирали ногами, и по всему краю серенькие пичуги, сбившись в стайки по четверо и по пятеро, перепархивали с дерева на дерево, туда и обратно, призывным щебетом приглашая других желающих лететь вместе с ними на юг. Козы взбирались на вершины одиноких скал, заводили кверху желтые глаза и обнюхивали небесный свод. Медлительной процессией прошли дневные часы, а на исходе вечера налетел ошалелый вихрь, прошелестел по сухой траве и, всхлипывая, унесся вдаль через луга. Черным монашеским капюшоном опустилась ночь, и Ее Святейшество Зима отправила в Уэльс своего нунция. Середина
— И вы не вернулись к ней, сэр, когда годы вашей кабалы истекли? Генри Морган вперил тяжелый взгляд в пол. — Нет, мой друг, так и не вернулся. IVЛегенда о Красной Святой оплетала его сознание, как мощная лиана, и с запада все чаще доносился голос, моля и высмеивая, язвя и обольщая Генри Моргана. Он забыл море и свои праздные корабли. От долгого безделья флибустьеры совсем обнищали. Они валялись на палубах и поносили своего капитана, сонного лентяя. А он отчаянно вырывался из тугой сети грез и спорил с голосом. «Да проклянет бог Санта Роху за то, что она сеет безумие в мире. Из — за нее отпетые головорезы воют на луну, как влюбленные псы. Она сводит с ума неутолимой любовью. Я должен что — то сделать — сделать что угодно, лишь бы избавиться от пут этой женщины, которую никогда не видел. Я должен уничтожить призрак! Захватить Золотую Чашу — это пустые мечты. Нет, как видно, желаю я только смерти!» И ему вспомнился голод, который заставил его покинуть Камбрию, ибо стал он вдвое сильнее и мучительнее. Мысли мешали ему уснуть. Когда следом за усталостью все — таки прокрадывалась дремота, вместе с ней являлась Санта Роха. Конец
— И вы готовы умереть без покаяния, сэр Генри? Неужели вы не боитесь смерти? — Я слишком устал, сударь, и слишком ленив, чтобы задумываться о покаянии. А смерти я не боюсь. Я видел много кровопролитий, но из тех, к кому я питал уважение, ни один не боялся смерти. Нет, только умирания. Видите ли, сударь, смерть — чисто умозрительный вопрос, но умирание — это боль, боль, боль. А эта моя смерть, сударь, пока очень приятна. Нет, сударь, я даже умирания не боюсь. Оно нетрудно и только баюкало бы, если бы меня оставили в покое. Я словно погружаюсь в сон после отчаянных усилий. Он снова услышал голос священника, но, хотя теплая рука все еще поглаживала его запястье, голос доносился откуда — то издалека. — Он не отвечает мне, — говорил священник. — Я тревожусь за его душу. И тут он услышал, что с ним говорит его жена. — Вы должны помолиться, дорогой. Ведь все молятся. Как вы сможете попасть на небеса, если не будете молиться? Ну, вот она опять тщится заключить договор с .....
|