Собственно, моё какое дело? Я не из завистливых.

Конечно, к нему в усадьбу я бы никогда не попал, если бы он сам не пригласил меня, заподозрив во мне родственную душу. Тут он ошибся. А что ёмкостью для душа и полива сада у меня служит старый подвесной бак от тактического бомбардировщика, то я не виноват. Кто что хватал. Я – бак. Наши садовые участки когда-то были розданы сотрудникам авиационной фирмы, ну и чего же вы хотите? Железнодорожную цистерну? Бункер от комбайна? Разгонную ступень ракеты-носителя? Это не у нас.

И, уж конечно, не у него. У него – высоченный забор, ограждающий площадь в двадцать пять гектаров, вышколенная охрана, мрачный дом-башня в романском стиле, специально выкопанный пруд с экзотическими рыбами и пеликанами и точная копия Эйфелевой башни в масштабе примерно один к десяти, причём поставленная вверх ногами. Каприз. Кто-то из его «новорусских» приятелей возвёл у себя мини-Эйфель, так Ефим Фомич его переплюнул. У него на метр выше, и башня целится в небо не какой-то там обыкновенной верхушкой, а четырьмя ногами. Так интереснее, особенно если смотреть из-за забора. Торчит над окружающим мелким ландшафтом этакая раскоряка, поражая воображение, .....

Обманется в ожиданиях – что тогда? Выгонит голым за ворота? Он может.

Но честное слово, не это соображение заставляло меня вести себя именно так, как предполагал хозяин.

– Ну что, второй заход? – предложил он, когда я пришёл в себя и перестал пугаться шевелящихся щупалец.

– Идёт.

На втором заходе я обнаружил в парной небольшой круглый иллюминатор. За ним что-то бурлило. Надо сказать, здорово бурлило, как в адской посудине для термообработки грешников. Вода? Скорее уж неаппетитная бурда по рецепту ведьм из «Макбета». Плавали там бурые хлопья, и мельтешила взвесь. Приглядевшись, я увидел остроконечный конус, извергающий клубы чёрной мути.

– «Чёрный курильщик»! – ликующе заявил Ефим Фомич, не дожидаясь моего вопроса. – Единственная бутафория во всей системе. Но похож, правда? На самом-то деле вода насыщается сероводородом и солями не в котле, а до него.

Так вот откуда запашок тухлятины, подумал я.

– В каком котле?

– В паровом! Это что, по-твоему, а? Тут за стеклом сто пятьдес.....

Тут бы самое время написать: дескать, щупальца к его руке так и потянулись – но чего не было, того не было, врать не стану. Шевелятся себе щупальца, а на его руку им – тьфу. То ли невкусная она для них, то ли соображают: из-за стекла не достать.

– Вестиментиферы, – гордо объявил Ефим Фомич, насладившись моей оторопью. – Разновидность погонофор. Ты что, о погонофорах не слыхал?

О погонофорах я слыхал. Краем уха. Особый, мол, тип морских организмов, ни на что не похожих. Больше ничего.

Изображать всезнайку я не решился. Оно и к лучшему. Иным людям самое удовольствие – просветить «чайника». Особенно если «чайник» ошарашен. Наверное, редкое удовольствие для Ефима Фомича – ну много ли у него случайных гостей? Он и меня-то зазвал к себе, чтобы похвастаться, а не сидеть собакой на сене. Не ради моего удовольствия, а ради своего.

Обманется в ожиданиях – что тогда? Выгонит голым за ворота? Он может.

Но честное слово, не это соображение заставляло меня вести себя именно так, как предполагал хозяин.