Начало
Фридрих НЕЗНАНСКИЙ СЛЕПАЯ ЛЮБОВЬ Пролог Звонок другу – ...Славка, так ты мне друг или как? – Саня, что-то я давно не слышал от тебя таких глупых вопросов... Откуда сомнения?.. Э-э-э! Постой, а ты часом не... Нет? Точно?.. Звонишь-то сейчас откуда? – Да из дома, успокойся. – А-а-а... Я уж подумал... Ну ладно, какие проблемы? – Если я к тебе приеду, примешь? – Ага, значит, все-таки я прав... Неладно, как говорит твой друг Отелло, в Датском королевстве? Турецкий раскатисто захохотал: – Вот за что тебя обожаю, Славка, так это за твое великое умение вовремя поддержать друга простой житейской мудростью. Так примешь? – А ты там себе уже налил? В гордом одиночестве, что ль? – Ирка с Нинкой в театре. А я отказался, тошно чего-то. – Понятно, Саня... Ну, давай, коли так. Только, ты уж извини, у меня по части выпивки однообразно: спиртяга на кедровых орешках. Есть кое-что и на полезных корешках. Но коньяков больше не потребляем. Будь!
Середина
И мысли его снова возвращались к Наташе. Точнее, к той тонкой материи, которую и объяснить постороннему человеку бывает невозможно. Ну вот, например. Почему красивая и наверняка неглупая девушка поступает только так, как хочется ей одной? И когда ей объясняют опасность непродуманных шагов, она не верит. То есть готова поверить первому же подлецу, лишь бы он обещал то, что она хочет, – удовольствие. И не понимает, что за это ей придется платить собственной жизнью!.. Но, думается, она все же вникла наконец в суть происходящего. И теперь новая забота – не проболтайся! Не выкрикни во гневе проклятие на их крышу! Уйди тихо, за тебя другие подумают, что будет дальше. И все это приходится без конца повторять. А почему не верит? Так потому, что счастливая, опять же молодая, все оборачиваются. В Интернете, где они «гуляют» с близкой подружкой, тоже наверняка от желающих познакомиться отбоя нет. И это естественно, особенно в их возрасте. Нет, конечно, случаются, и разочарования. Но надо проще относиться к таки.....
Конец
– Но сейчас-то ты понимаешь, что это глупость? – он подмигнул ей и улыбнулся. – Понимаю, – она грустно кивнула. – Но ведь и я была другая... – А это ты хорошо сказала. Ну, слушай... И Александр Борисович рассказал ей историю, которая приключилась у него с Танечкой. Историю, которую он вспомнил, забравшись в свой дневник. Про себя, Сережку Монахова, про Таню. И про ее страшную судьбу. Наташа слушала, в буквальном смысле затаив дыхание. А когда он рассказал, как ее нашли на кухне, в петле, показалось, что на ресницах у Наташи повисли капельки слезинок. И она их смахнула рукавом, а потом терла глаза тыльной стороной ладони, по-детски обиженно вытянув губы трубочкой. – Я тогда же, вечером того страшного дня, записал у себя в дневнике, – в мое время многие вели такие записи, для себя. Дословно не помню, но это были ее слова, которые она мне сказала наутро. Вот: «Я способна от любви к человеку сделать все что угодн.....
|