Фридрих Евсеевич Незнанский

Самоубийство по заказу

Пролог

БЕЗ ОБРАТНОГО АДРЕСА

«Я не могу назвать себя настоящим именем и указать место воинской службы, потому что если об этом станет известно, меня немедленно убьют, прежде чем кто-то захочет, а, главное, успеет оказать мне помощь, спасти меня.

Неважно, как мне удалось, – мир не без добрых людей! – но я решился разместить мое письмо в Интернете единственно по той причине, что увидел и понял всю бессмысленность и бесполезность наших общих надежд, будто что-то когда-нибудь может вдруг измениться в этой проклятой российской армии.

Здесь, у нас, царит поистине тюремный произвол. Мы находимся не на воинской службе, а в зоне, где командуют уголовники и силой заставляют всех остальных жить по своим воровским понятиям. Нас, молодых, недавно призванных на службу Родине, за людей здесь вообще не держат, а командиры и «деды», то есть старослужащие и «дембели» обращаются с нами как со скотом. Даже хуже, потому что о скотине хороший хозяин хотя бы заботится, а на нас, только еще принявших присягу верно и честно служить России, просто плюют и при этом постоянно и изощренно издеваются.

И она приехала. Это мог быть для него праздник. Пусть и здорово испорченный, причем, он понимал, испорченный ему специально. Именно на те дни, что Лана могла провести в Москве, на Андрея навалили такое количество нарядов, с которыми он и физически справиться не мог бы. Кто-то знал о ее приезде и заранее позаботился сорвать встречу. Кто? Да, конечно, Дедов. Не мог Андрей себе даже и представить, что тот преспокойно перечитывал письма Ланы к нему в то время, когда он мыл сортир. И ведь боялся этого Андрей, даже специально прятал несколько дорогих ему писем Ланы под матрас, чтоб никто не нашел. Он даже сам туда не заглядывал лишний раз, чтобы не привлечь нечаянно внимания соседей своими манипуляциями. Нашли... Но об этом он узнал позже.

Итак, надо было что-то предпринимать. И Андрей, «перешагнув» через голову взводного, что было уже откровенным нарушением субординации, пошел к капитану Андрющенко.

Тот выслушал с презрительной ухмылкой, будто Хлебородов каждый день таскался к нему с подобными просьбами, и ответил небрежно, что такие вопросы решает непосредственный начальник. И если тот считает, что рядовой .....

Но раз летит вместе с «...», наверное, к какому-нибудь согласию-то пришли? А то может пожить и у Сани, в Нинкиной комнате.

Словом, надо встретить. Особых дел в агентстве не было, а приезд Славки он хотел обставить соответствующим образом. Даже само его появление в «Глории». Поэтому решил хранить тайну.

Александр Борисович привел в порядок свою парадную форму. Надел – поразительно, в самую пору, не поправился ни на грамм, хотя сам себе казался чрезмерно обрюзгшим.

Нет, пронесло.

Он стоял у выхода из «трубы», к противоположному концу которой «чалился» родимый, российский Ту-154. В руке держал букет из пятнадцати совершенно прелестных кремовых роз...

Первым появился в глубине Грязнов, протянул руку и подал ее Кате. Естественно. Но, что это? Он снова протянул руку, и в «трубу» вышла из самолета высокая и ужасно знакомая женщина......