Темная сторона души

Она сама виновата. Зачем она подталкивает меня к тому, чего мне не хочется делать? Зачем она говорит эти слова, после которых у меня нет другого выхода, кроме как убить ее? Зачем она остается одна в своем доме – доме с открытыми настежь дверями и окнами, через которые внутрь может попасть любой? И зачем так спокойно лежит на кровати, будто только и ждет, когда я приду и сделаю то, к чему она меня вынуждает?

Если была бы хоть маленькая преграда, чтобы остановиться, сказать себе «нельзя», сказать: «Оставь, она сама умрет через пару-тройку лет!» Но такой преграды нет, и даже калитка возле ее дома закрывается на маленький перекидной крючок сверху, а мне ли не знать, как он откидывается.

Может быть, сегодня кто-нибудь из детей запрет калитку на засов? Но она открывается легко, как обычно. Может быть, эта женщина закроет изнутри входную дверь? Нет, не закроет. Ей не до того – она лежит на кровати, ухмыляясь, и ждет только новой жертвы, в которую сможет всадить очередную порцию своего яда.

Она взглянула на Димку и хотела сказать ему, что звезды будут падать в августе, нужно всего лишь подождать месяц с небольшим, но заметила выражение его лица и замолчала. Мальчик смотрел в окно, от которого Костя уже отвернулся. Рот его был приоткрыт, на лице застыло выражение ужаса. Проследив за его взглядом, Маша вскрикнула.

Со стороны улицы к стеклу плотно прижималась растопыренная пятерня. Она медленно сползала вниз по стеклу, оставляя за собой темный след. Маша резко вдохнула, а в следующую секунду ее оглушил визг Ирины, увидевшей то же, что и она.

Глава 14

След он стер – на этот раз торопливо, боясь, что на визг сбегутся соседи. Почему-то он не ожидал, что женщина начнет визжать, и был очень разозлен. Он-то составил целый план, как будет доводить ее до ужаса, до молчаливого отчаяния, и был страшно им доволен. Ему нравилось представлять все заранее, расписывать по минутам, что будет делать он и что будут делать они. Воображал, как женщина начнет метаться по комнатам, как все стану.....

Егор сидел рядышком в коляске. Он уже привык к тому, что каждые выходные мама везет его на автобусе, а потом долго толкает коляску по дорожке между могилами, пока они не останавливаются около ограды, почти скрытой за цветами с красивым названием «Золотые шары».

Светлана села на скамеечку и достала из кармана куртки простой листок бумаги, сложенный вчетверо. Развернула. Ей не нужно было читать написанное, потому что она знала его наизусть. Она только повторила вслух последнюю строчку. «Сохрани Егора, или грех мой был напрасным».

– Все получилось, как ты хотела, – негромко сказала Светлана фотографии матери. Елена Игоревна была сфотографирована молодой, но и на этом раннем снимке ее лицо было суховатым, а взгляд темных глаз проницательным и жестким. – Они решили, что грех – это убийство той женщины. Ты очень умная, мама. Ты их всех обманула. Даже записку мне ты написала так, что они прочитали, как им было удобно. Спасибо тебе.

«.....