Начало
Андрей Платонов Оборона Семидворья I – Вперед, ребята, смерти нет! – воскликнул старший лейтенант Агеев и поднял кулак в знак наступления. Ведущий поднялся с земли, с исходного положения, и, выставив левой рукой лопатку перед своим лицом, чтобы оградить его, побежал вперед. За ним вслед пошли бойцы подразделения. Командир роты Агеев остался с небольшим резервом на месте и наблюдал за ходом атаки. Огонь артиллерии шел накатом над головами и работал на опережение атакующей цепи, указывая и давая красноармейцам свободу движения вперед; но немцы все еще дышали встречным огнем. – Ничего, сейчас они помрут и не воскреснут! – сказал старший лейтенант Агеев. Прежде он был моряком, потом его спешили в составе морского экипажа, и он пошел воевать по степям и равнинам, не зная до сей поры ни ранения, ни смерти. Он был невелик ростом, но родители его родили, а земля вскормила столь прочным существом, что никакое острие нигде не могло войти в его твердо скрученные мышцы, – ни в руки, ни в ноги, ни в грудь, никуда. Пухлое лицо Агеева имело постоянное кроткое, доверчивое выражение, отчего он походил на переросшего младенца, хотя ему сравнялось ..... Середина
Агеев вышел в окоп. Афонин волок по низу раненого бойца и на ходу утешал его: – Забудься пока и усни; проснешься, все тихо будет и свет на добро переменится, – тебе я говорю! – Девятый, что ль? – спросил командир. – Мало считаете, товарищ командир, – прокричал Афонин в гуле и ударах огня, – там еще таковых в проходе сообщения пятеро повалилось. Наказанье – таких мужиков тратить... кто их подобных теперь сызнова нарожает? Где такие бабы-матери!.. – Давай его в третье, крайнее, укрытие, там наш медпункт будет, – указал Агеев. – Кликни Симакова-фельдшера... Фельдшер Симаков, однако, шел следом за Афониным и нес на себе другого ослабевшего бойца с сочившейся изо рта кровью. Агеев прошел в огневую точку на левом фланге; она была наполовину завалена и покалечена, но еще годная. Оттуда, сквозь щель для пулеметного ствола, Агеев начал сам вести наблюдение за проселочной дорогой и окрестностью в стороне врага. Мокротягов как ушел в укрепленный пост у проселка, так и не возвращался еще. Что там осталось? Ды..... Конец
Агеев увидел это безмолвие и мучительное напряжение человеческих сердец. Бойцу пора было отдохнуть, и поэтому надо поспешить с победой. – До конца боя доживу? – спросил Агеев у перевязавшего его Сычова. – Глядите сами, товарищ старший лейтенант, – ответил старшина. – Я командовать ротой нипочем не могу, а более некому. Да тело у вас прочное, может, пуля и обживется внутри. У Агеева стыла вся внутренность и болели ноги; будь бы он дома, мать бы растерла ему ноги и боль прошла, а грудь ему она согрела бы своим дыханием и укрыла сына тремя одеялами, напоив его чаем с малиной... Сычов отвернулся от Агеева, и лицо его стало внимательным и задумчивым: он вслушивался. – Что там? – спросил старшину Агеев. – Танки идут с проселка. Агеев понял. Танки, вероятно, вызваны немцами по радио на помощь. Нечего было далее томиться возле врага. – Сычов! – позвал Агеев и затем приказал ему на ухо: – Передай по цепи: всем отодвинуться назад до самого края мертвой зоны, потом – гранатами по гусеницам! Ты бьешь первым – за тобой все сразу одновременно.....
|