Начало
Предисловие автора, где устанавливается, что в героях повести, которую мы будем иметь честь рассказать нашим читателям, нет ничего мифологического, хотя имена их и оканчиваются на «ос» и «ис». Примерно год тому назад, занимаясь в Королевской библиотеке разысканиями для моей истории Людовика XIV, я случайно напал на «Воспоминания г-на д’Артаньяна», напечатанные – как большинство сочинений того времени, когда авторы, стремившиеся говорить правду, не хотели отправиться затем на более или менее длительный срок в Бастилию, – в Амстердаме, у Пьера Ружа. Заглавие соблазнило меня; я унес эти мемуары домой, разумеется, с позволения хранителя библиотеки, и жадно на них набросился. Я не собираюсь подробно разбирать здесь это любопытное сочинение, а только посоветую ознакомиться с ним тем моим читателям, которые умеют ценить картины прошлого. Они найдут в этих мемуарах портреты, набросанные рукой мастера, и, хотя эти беглые зарисовки в большинстве случаев сделаны на дверях казармы и на стенах кабака, читатели тем не менее узнают в них изображения Людовика XIII,[1] Анны Австрийской,[2] Ришелье,[3] Мазарини и многих придворных того времени, изображения столь же верные, к.....
Середина
– О, в таком случае простите меня! – сказал д’Артаньян. – Вы понимаете, сударыня, что я этого не знал. – С какой стати этот ветрогон вмешивается не в свое дело? – вскричал, нагибаясь к дверце, всадник, которого миледи назвала своим родственником. – Почему он не едет своей дорогой? – Сами вы ветрогон! – отвечал д’Артаньян, в свою очередь пригибаясь к шее лошади и отвечая со стороны той дверцы, возле которой он стоял. – Я не еду своей дорогой потому, что мне угодно было остановиться здесь. Всадник сказал своей сестре несколько слов по-английски. – Я говорю с вами по-французски, – сказал д’Артаньян, – будьте любезны отвечать мне на том же языке. Вы брат этой дамы – отлично, пусть так, но мне вы, к счастью, не брат. Можно было ожидать, что миледи, со свойственной ее полу боязливостью, вмешается, чтобы предотвратить начинающуюся ссору и не дать ей зайти слишком далеко, но она, напротив, откинулась в глубь кареты и спокойно приказала кучеру: – Домой. Хорошенькая субретка метнула тревожный взгляд на д’Артаньяна, красивая внешность которого, видимо, произвела на нее впечатление.
Конец
65 ...знатный, как Дандоло или Монморанси... – Дандоло – знаменитый венецианский род эпохи средних веков и Возрождения. Многие из его представителей стали дожами Венеции. Монморанси – один из древнейших родов Франции. 66 ...седла наших Буцефалов. – Буцефалом звали коня Александра Македонского, которого только он один сумел укротить. 67 ...мы были бы похожи на двух сыновей Эмона... – Имеется в виду эпизод из французской средневековой поэмы и рыцарского романа «Четыре сына Эмона» (или «Рено де Монтобан»), повествующих о четырех братьях, непокорных вассалах Карла Великого. 68 Было, есть, будет (лат.). 69 Великий Могол – титул правителей монгольской империи в Индии со времени правления Бабера (1505–1530), потомка Тамерлана. 70 ...подобно боевым коням Ипполита... – По древнегреческим преданиям, Ипполит, сын Тезея, был любим своею мачехой Федрой. Отвергнув ее любовь, он пал жертвой вызванного по наущению Федры гнева бога Посейдона: испуганные морским чудовищем, его кони устремились с крутого берега в пропасть. 71
|