Начало
Роберт Хайнлайн Уолдо Номер назывался чечеткой, и это надо было видеть. Его ноги рассыпали замысловатую дробь звонких чечеточных ударов. У всех захватило дух, когда он, высоко подпрыгнув, – выше, чем можно было ожидать от человека, – исполнил в воздухе совершенно невероятное антраша. Он приземлился на носки, с трудом удержав равновесие, но тем не менее успел проделать фортиссимо громоподобных ударов. Прожектора погасли, зажглись огни рампы. Публика долгое время молчала, затем сообразила, что настало время хлопать, и разразилась аплодисментами. Он стоял, ожидая, когда через него прокатится волна ликования. Казалось, на нее можно было опереться, она пробирала до костей. Какое это чудо – танцевать, как восхитительно получать аплодисменты, нравиться, быть желанным. Когда занавес опустился в последний раз, он позволил своему костюмеру увести себя. Танец всегда немного пьянил его, даже на репетициях, но в присутствии публики, которая поддерживает тебя, восхищается тобой, аплодирует… – такое никогда не могло надоесть. В этом всегда была новизна и потрясающий восторг. Середина
– У меня нет привычки шутить. – Это как-то связано с вашим исследованием? Поверьте, он сейчас не в том состоянии, чтобы быть полезным. – Разрешите мне решать, в каком он состоянии, – отрезал Уолдо. – Хорошо, – сказал Стивенс с сомнением, – я попытаюсь. – Смотрите, чтоб на сей раз без осечки. …Стивенс позвонил через тридцать минут. – Я не могу привезти к вам Рамбо. – Неповоротливый сопляк. Стивенс покраснел, но сдержался. – Напрасно ругаетесь. Он исчез. В больницу его не привозили. – Что? – Совершенно невероятная история. Он ехал в смирительных носилках, зашнурованный с головы до ног. Я сам видел, как его вязали. Но когда прибыли на место, оказалось, что он исчез. И санитары утверждают, что даже ремни не были отстегнуты. Уолдо медленно произнес: «Абсурд», но подумал совершенно о другом. Стивенс продолжал: – Однако есть еще кое-что. Я бы сам очень хотел с ним поговорить. Я заглянул в его лабораторию. Вы помните тот комплект приемников де Калба, который сошел с ума? С ними еще какой-то колдун поработал. – Да, мне рассказывали. Конец
– Зовите меня Джим. – Знаете, Джим, это всегда так трудно – понять, чего от тебя ждут люди. Слишком мало общих правил. Возьмите, например, отрыжку. Я не знал, что запрещено рыгать в присутствии других людей. Мне это казалось вполне естественным. Но дядя Гас сказал, что нельзя. Стивенс попытался объяснить ему суть вопроса, но потерпел неудачу: Уолдо не имел ни малейшего, даже теоретического, понятия о социальном поведении. Даже из художественной литературы он не мог почерпнуть представление о сложности взаимоотношений между людьми, поскольку почти не читал такого рода книг. Чтение перестало его интересовать еще в раннем детстве, так как ему не хватало жизненного опыта, чтобы получать удовольствие от прочитанного. Уолдо обладал богатством, волей, инженерным гением и тем не менее по-прежнему нуждался в детсадовском воспитании. У него возникло предложение: – Джим, вы мне очень помогли. Ваши объяснения гораздо яснее, чем у дяди Гаса. Я хочу нанять вас в учителя. Стивенс подавил легкое раздражение. – Простите, но я слишком занят на работе.
|