Марина Серова

Побег из ада

Пролог Угли осеннего костра

Смуглый бородатый человек с гладко выбритым костистым черепом подошел вплотную к высокому светловолосому парню с разбитым в кровь лицом и вывернутыми за спину руками и спросил:

— Путынцев твая фамилия, мнэ сказалы? Пачты Путын, да?

Тот что-то ответил, однако его слова были заглушены почти добродушным — с оттенком иронии — рокотом бородатого:

— Нэ оправдывайся, малчик. Твою гребаную Россию вэсь мир дрючить собрался. Ми только пэрвая ласточка. А дальше будэт веселей. Думаешь, замкнете кольцо вокруг Грозного, и все — кончилось теплое лэто, да? Так у вас говорится, малчик?

Светловолосый парень медленно поднял голову и посмотрел налившимися кровью глазами в ухмыляющееся бородатое лицо. В глазах и всем облике русского не было ни страха, ни кошмарного, раздирающего мозг предчувствия чего-то неотвратимого и еще более ужасного, чем сама смерть.

Такие лица, как у этого пленного солдата, вероятно, были у мучеников в подвалах инквизиции.

— В общем, кто-то хочет запугать вас? — перебил его Калитин. — Я правильно понимаю?

— Именно это я и хотел бы спросить у генерала Сардыко. Я предлагал помощь опытных специалистов из моей службы безопасности, но генерал отказался от их услуг. И, кажется, напрасно.

— Да штоб я сдох, если твои спецы не ведут параллельного расследования, — пробормотал генерал.

— Простите?!

Холодный голос Салихова побудил вице-мэра к замечанию:

— Спокойно, Ринат Ильдарович, — сказал он. — У следователей, ведущих это дело, есть несколько версий. Да и ваши хваленые специалисты, думаю, не бездействуют.

— А я что говорю? — буркнул Сардыко.

— Хорошо, эту тему временно закроем, — проговорил Калитин. — Тем более то, что сообщит нам сейчас генерал Трубников, является не менее благодатной почвой для кривотолков. — Лицо его посуровело и стало почти жестоким: — Прошу вас, Петр Сергеевич.

Руководитель областного ФСБ поднялся со своего места. Две секретарши почти испуганно воззрились на него своими глазка.....

Снежный барс, живущий в этом крае смерти.

Или чеченский боевик, рядом с которым громадная горная кошка кажется невинным трехмесячным котенком, играющим на коленях хозяйки.

Я медленно, словно при покадровом воспроизведении кинопленки, обернулась.

Я ошиблась. Я дважды ошиблась. Первый раз — когда предположила, что на меня смотрит зверь или боевик, мало чем отличающийся от зверя. Разве что только в худшую сторону. А второй раз — когда подумала, что никто с падающего вертолета спастись не мог.

Потому что на меня завораживающе неподвижно смотрел Шумилин. У него в руках не было оружия, но я чувствовала, что он держит его в отведенной за спину руке.

— А я выжил, — сказал он, словно отвечая на мой безмолвный вопрос. — Сам не понимаю, как это получилось… по-моему, я упал на купол твоего парашюта.

— Значит, вы мне обязаны жизнью.

— Да, — сказал он. — Обязан. Ты… вот что. Счеты сводить будем позже, сейчас не время. Если мы наткнемся на боевиков, нам конец.