Начало
ЛЮДМИЛА УЛИЦКАЯ СКВОЗНАЯ ЛИНИЯ ПовестиМожно ли сравнивать крупную мужскую ложь, стратегическую, архитектурную, древнюю, как слово Каина, с милым женским враньем, в котором не усматривается никакого смысла-умысла, и даже корысти? Вот царственная пара, Одиссей и Пенелопа. Царство, правда, не велико, дворов тридцать, некрупная деревня. В загоне козы – о курах ни слова, похоже, их еще не одомашнили, – царица варит сыр и ткет половики, простите, покрывала… Правда, она из приличной семьи, дядя служит царем, двоюродная сестра – та самая Елена, из-за которой разыгралась свирепейшая из древних войн. Кстати, Одиссей тоже был в числе претендентов на руку Елены, но – хитроумный! – взвесил «про» и «контра» – и женился не на прекраснейшей из женщин, не на суперзвезде с сомнительными нравственными устоями, а на хозяйственной Пенелопе, которая до старости лет всех донимала своей демонстративной и уже тогда старомодной супружеской верностью. И это в то время, как он, славный «хитроумными измышлениями», по хитрости и коварству способный конкурировать с богами – сама Афина Паллада так его аттестует, – делает вид, что возращается домой. Десятилетиями он утюжит Средиземноморье, ..... Середина
– Просто отдаешь – и все! И не думаешь, что тебе взамен этого дадут! – декламировала Вера, сияя пьяным светом и утробной бабьей мудростью. И разливала по стаканам, а не по стопочкам хрустальным. И прикуривала одну от другой, и заталкивала недокуренную сигарету в огромную пепельницу, пригодную больше для общественной курилки, чем для домашних нужд одинокой вдовы. Погасила сигарету, встала во весь большой рост, покачнулась, схватилась за край стола, и стол покачнулся, но не упал. Удержалась. И пошла, скользя по полу, как по катку, хохоча, придерживаясь за стену, в уборную. – Напилась Верка, – прокомментировала Марго, и немедленно из ванной раздался грохот и громкое восклицание: упало сразу несколько предметов, среди них один – крупный. Маргоша и Эмма вскочили – бежать на помощь, но как-то не побежалось. Они наткнулись друг на друга, сдержав неуместный бег, и неверно пошли в ванную комнату. Там, на полу, барахталась Верка, растирая знаменитую коленку и при..... Конец
– Господи, ну надо же такое, чтоб прямо голой, на улицу… А женщина доела суп, поставила миску на пол… встала, распахнула плащ… глаз я не могла отвести от ее странных тихих движений. Наконец мама выволокла узел в коридор: – Вот. Собрала… Да вы оденьтесь, оденьтесь. У нас ванная комната есть, – предложила мама. Но женщина отклонила предложение: – Детки меня ждут… Мне бы деньжонок сколько-нибудь… – А мама уже вынимала сложенную в четыре раза тридцатку. – Спасибо, век вашу доброту не забуду, – поблагодарила женшина скороговоркой, и мама закрыла за ней дверь. Потом, собирая с полу разбросанные вещи, мама говорила мне в некотором недоумении: – А штаны сразу могла бы надеть, правда? Я не сразу ответила, потому что мне кое-что надо было обдумать и понять. – Штаны холодные, – сообразила я наконец, – а ковер теплый. Было солнечно и снежно, с детьми в такую погоду полагалось гулять. – Может, погуляешь сама под окошечком? – извиняющимся голосом предложила мама, кося на свои таблицы.
|