Начало
Макс Фрай Энциклопедия мифов. Подлинная история Макса Фрая, автора и персонажа. Том 2. К-Я К 1. Круг …фигура, образуемая правильной кривой линией, без начала и конца… Некоторые вещи вспомнить почти невозможно. Но обычно оказывается, что только они и имеют значение. Поэтому. Я. Вспоминаю. Бесцеремонное, в сущности, вторжение. Их было двое. Мужчина и женщина, очень молодые. Их лица я так толком и не разглядел. Только два силуэта, просторные свитера, яркие шарфы, длинные белокурые волосы женщины и прядь, упавшую на лоб ее спутника, темную и тяжелую, как мокрые водоросли. Ноги, обутые в спортивные ботинки, ступали почти бесшумно, но деревянная лестница тихонько поскрипывала под упругими подошвами. Мне почему-то был знаком ритм их шагов – открытие казалось скорее тревожным, чем радостным, хотя ни радости, ни тревоги я тогда еще не умел испытывать. Лишь расставлять по местам наиболее подходящие определения – это всегда пожалуйста. Середина
– Сниться? И все?! – Пока – да. Но в моем случае это не так уж мало. Мне все, можно сказать, снится. С той или иной степенью достоверности. Вот ты, например. И эти твои копченые ребрышки. Хороший, качественный, достоверный сон. Большое тебе за него спасибо… Так что все в порядке. – Ясно. Ты попал в лапы секты солипсистов, и они тебя охмурили, – ржет Веня. – Так бы сразу и сказал! – Я сам себе секта солипсистов, – ворчу. – Сам кого хошь охмурю… Видишь ли, дружище, весь дебильный ужас происходящего состоит в том, что я и правда сон твоего старого приятеля Макса. Возможно, тот самый, которого вы с ним на пару выдумали. Или не тот… Но если «не тот», тогда сюда рано или поздно заявится некто третий. А это уже перебор, не находишь? – По мне, и то, что ты сейчас несешь, перебор. – Понимаю. Если бы мои кошмары не начали скалиться на тебя из зеркал, я бы молчал, как партизан. Но теперь лучше называть вещи своими именами и надеяться, что ты не сдашь меня докторам на опыты. Конец
Вот и я вижу, что ноги мои не только шагают по каменным ступенькам, но и погружаются в сияющий песок перламутровых дюн. Сквозь небесную голубизну просвечивают незнакомые созвездия и нежная чернота нездешней ночи, а под загорелой кожей снулых обитателей богатого предместья погребены бессмертные, безбашенные, но совсем пропащие существа с огненными очами небожителей. Местные, никем пока не прирученные, дриады льнут ко мне из-под темной древесной коры, почуяв родственную душу, а хрустальные пузырьки, из которых, оказывается, соткан воздух, время от времени лопаются, соприкасаясь с кончиком моего носа. Всякий тихий хлопок я принимаю с тем же благодарным благоговением, что и прочие откровения, которым нет ни числа, ни имени, ни предела. Узорчатая, рукотворная ткань мира понемногу приоткрывает.....
|