Теннеси Уильямс

Римская весна миссис Стоун

Проза Теннесси Уильямса

Большая часть жизни Теннесси Уильямса (р. в 1911 г.) прошла на глазах у публики. Бесчисленные, не без охоты даваемые интервью, газетные сплетни, журнальные статьи и книги, много книг – начиная с воспоминаний матери или его друзей и кончая серьезными исследованиями с заманчивыми названиями: «Теннесси Уильямс – бунтующий пуританин», «Сломанный мир Теннесси Уильямса». Наконец, его собственные произведения, и в некоторых – без труда угадываемая автобиографичность, как в самой лучшей из ранних его драм «Стеклянный зверинец», где герой-рассказчик, молодой человек с обувного склада по имени Том, и есть то самое лицо, которое впоследствии будет носить имя популярного писателя. Или щемяще-исповедальные «Мемуары» (1975), за которые Уильямс принялся, разменяв седьмой десяток.

Из бездны печатных и звучащих слов, сказанных о Теннесси Уильямсе и им самим, можно выхватить отдельные сенсационные подробности о самочувствии международной знаменитости. Можно с академическим тщанием собирать факты для нынешних и будущих жизнеописаний и диссертаций. Можно же просто задуматься над действительной судьбой и .....

Миссис Стоун прошла в ванную, налила в стакан тепловатой воды, запила ею таблетку белладонны, снова наполнила стакан и унесла в спальню. Во рту и в горле у нее пересохло, и она потягивала тепловатую воду. А пока она сидела на постели со стаканом в руке и делала маленькие глотки, чтобы смочить пересохший рот, сумрак в комнате все сгущался – казалось, в воду через капельницу непрерывно добавляют чернила. Мысль о том, что бояться больше нечего, все глубже западала ей в душу, и ее отражение в зеркале – с того места, где она сидела, оно видно было под некоторым углом – становилось все расплывчатей, все прелестней. Немного погодя она поднялась, сбросила платье и удобно вытянулась на прохладной белой постели, поставив стакан с водой на ночном столике, чтобы до него легко было дотянуться. До сих нор в спальню не доносилось никаких звуков, свидетельствующих о том, что в доме кто-то есть, –.....

«Я плыву, меня сносит течением», – сказала себе миссис Стоун.

Она бесцельно слонялась из комнаты в комнату. Смотрела на широкий белый простор своей одинокой постели. Стояла недвижно и вслушивалась в тишину – так напряженно, что различала тиканье часов за стеною, в зале. Да, время тоже куда-то уплывает. И сон тоже. Сон плывет над древним городом. А если выглянуть в окно или же побродить по террасе, поймешь: даже небо плывет куда-то. Все плывет, уплывает. И есть ли на свете что-нибудь, кроме этого постоянного чудовищно бесцельного течения времени и бытия? Есть ли вообще хоть что-нибудь, что остается на месте? Да, есть. Вон та одинокая фигура под египетским обелиском. Этого человека, видно, не сносит течением. Он стоит и стоит внизу, там же, где стоял в предвечерний час, когда Паоло ей на него указал. А все остальное плывет, уплывает. Само бытие бесцельно плывет, и она плывет вместе с ним. Вот ее снова внесло в залу. Протащило через всю комнату к камину, и тут из-под стеклянного колпака французских часов,.....