Дэн Симмонс

В поисках Келли Дейл

Светотень

Проснувшись утром в своем лагере в лесу, я обнаружил, что Боулдерское шоссе исчезло, что исчерканное следами самолетов небо снова стало чистым и голубым и что листья осин пожелтели, как осенью, и сделались ярко-золотыми, хотя стояла только середина лета. Но куда сильнее поразила меня панорама Внутреннего моря, которое открылось мне, когда, проехав мили четыре лесом, я перевалил через каменистый кряж и оказался на восточных отрогах Флэтайронских гор.

– Проклятие! — пробормотал я, вылезая из джипа и подходя к краю обрыва.

На месте предгорий и зеленых равнин раскинулось самое настоящее море, протянувшееся до самого горизонта. Ленивые волны не спеша накатывались на илистый берег внизу. Там, где, соперничая с песчаниковыми утесами Флэтайронского хребта, стояли каменные башни Национального центра атмосферных исследований, виднелись теперь только заросшие стелющимся кустарником болотца и неглубокие заиленные бухточки и заливы. Самого Боулдера тоже не было — в той стороне, где когда-то располагался утопающий в зелени город, не видно было ни деревьев, ни домов. Шоссе № 36, ведущее к Денверу, не прорезало склон.....

– Ах ты дрянь! — сказал я пустой улице.

В старой будке на другом конце автомобильной стоянки зазвонил телефон. Он звонил, пока я не торопясь доставал из коробки «полицейский специальный», вскрывал картонку с патронами и заряжал барабан, и замолчал только после третьего выстрела, когда я попал точно в середину наборного диска.

В ту же минуту зазвонил телефон-автомат через улицу от меня.

– Послушай ты, маленькая дрянь, — рявкнул я, сняв трубку. — Я принимаю твою дурацкую игру, если ты оставишь мне что-нибудь выпить.

Она ответила тут же.

– Найдите меня и остановите — и можете пить сколько угодно, мистер Джейкс. — раздался голос Келли Дэйл.

– Но все будет как было? Все вернется? — Произнося эти слова, я огляделся по сторонам, почти рассчитывая увидеть ее дальше по улице. в соседней телефонной будке.

– Угу, — отозвалась Келли Дэйл. — Вы даже сможете снова отправиться в горы и броситься в ту же шахту. Больше я не стану вмешиваться.

– Так я действительно… упал туда? Я что, умер? И ты — моя кара небесная?

Примерно так можно описать то, что я испытывал в ту ночь, однако нарисованная мною картина не объясняет моей непонятной уверенности в том, что я тоже бесповоротно изменился, что внутри моего существа находятся разум, сердце и воспоминания другого человека и что моему одиночеству отныне пришел конец. Невозможно описать, каково быть одновременно… нет, не двумя, а сразу четырьмя людьми: мной и Келли здесь и настоящими мной и Келли в том, другом мире, куда мы оба стремимся и где непременно снова встретимся.

Это не мистика и не религия. Никакой загробной жизни не существует — есть только жизнь.

Объяснить это я не могу. Но в те дни, когда я выхожу с моими шестиклассниками на игровую площадку — в теплые зимние деньки, когда солнечный свет над Колорадо кажется чем-то вещественным и осязаемым, а высокие вершины Водораздельного хребта сверкают на западе так ослепительно и ярко, словно находятся на расстоянии нескольких ярдов, а не нескольких миль, то.....