Отец Хэнди всякий раз дивился этому утреннему бунту тиборовских чувств — как будто калека охотно бы помер в течение ближайших суток.

Что до священника, то он безмятежно радовался солнышку, согревавшему их Шарлоттсвилль, городок в штате Юта. Воздух в церкви был напоен горячим ароматом высокого клевера, растущего на окрестных пастбищах. Вдалеке позвякивали колокольцы на шеях коров…

Одно скребло душу посреди этой гармонии — не столько вид Тибора, сколько соощущение страданий.

Вон, позади алтаря, малая толика его работы — та, что уже закончена. Лет пять понадобится Тибору для ее завершения. Но что время в делах такой важности? Ведь это сотворяется навечно… "Впрочем, нет, — подумалось отцу Хэнди, — се есть дело рук человеческих, а потому тлену обречено — это делается на века, для череды поколений".

Еще одно "впрочем" — это дело не рук. Иерархами решено было доверить сие работнику, "коего телесное состояние не позволяет преклонить колени или сотворить крест", то бишь безрукому и безногому. А коли не справится один, ему вослед придет другой.....

— Этим доверять можно, — сказал Поттер. — От них никакого вреда. Чего не скажешь про этих вонючих багсов!

Тут он наподдал ногой одного из них, другие бросились врассыпную — подальше от его чешуйчатой задней лапы.

— К ПАМЗу! К ПАМЗу! — весело распевали бегуны, вприпрыжку несясь впереди тележки.

Голштинка, равнодушная к калейдоскопу новых престранных знакомцев, резво шла по полю, изредка мыча, — ей были не по душе эти прогулки в темноте. Тибор тихо лежал в тележке, нервы его были снова предельно напряжены.

— Мы прыг-прыг — одна нога здесь, другая там! Мы прыг-скок к замечательному ПАМЗу, где дешево починят тележку безрукого-безногого! — распевали бегуны, пересмеиваясь и от избытка чувств бегая кругами вокруг движущейся тележки. — Душка ПАМЗ, прилежный электронный малый, гарантийный даст талон: на миллион миль или на тыщу лет — смотря по тому, что раньше истечет: километраж или годаж.

— Увидимся, когда вы будете возвращаться, — крикнул Тибору вслед Джексон. — Обязательно возьмите для верности письменную гарантию у этого самого ПАМЗа!

— Вы хотите сказать, что меня там могут надуть? Ответа он не расслышал.

Глава 19

Мало-помалу нарисованная Тибором Макмастерсом фреска приобрела мировую славу и в конце концов оказалась в сознании публики в одном ряду с величайшими образцами настенной живописи итальянского Ренессанса, которые были известны преимущественно по репродукциям, ибо почти все соборы, где находились фрески эпохи Возрождения, были разрушены во время последней войны.

По прошествии семнадцати лет со дня смерти Тибора иерархи церкви Господа Гнева официально признали аутентичность изображения на фреске. То есть провозгласили, что в центре фрески изображен действительно Карлтон Люфтойфель собственной персоной — с буквальной точностью. Тем самым раз и навсегда пресекались все кривотолки: вопрос о подлинности изображения более не дискутировался, а любой, кто осмелился бы высказать вслух какие бы то ни было сомнения, подлежал жестокой каре: мужчина — кастрации, женщина — отсечению уха. Так и только так — самыми драконовскими методами — можно было утверждать святость в мире нечестия, религиозность — в обществе, насквозь проникнутом безверием, и веру — в людях, которые уже убедились в л.....