Начало
Виктория Токарева Банкетный зал (сборник) Банкетный зал Посол Швеции заканчивал свой срок в России и устраивал прощальный прием. Я получила приглашение и решила пойти по двум причинам: 1. Мне были приятны посол и его жена, в них просматривалась гармония богатства и любви. 2. Посольство расположено в ста метрах от моего дома. Перейти дорогу – и ты в чужой стране. В банкетном зале собрались журналисты, писатели, ученые, политики. Приглашают, как правило, одних и тех же. Выражаясь современным языком – своя тусовка. У западных людей тусовка – чинная, немножко скучная, но все же приятная от красивых интерьеров, изысканной еды, элегантных женщин. Я заметила, что богатство имеет свою энергию. Бедность не имеет энергии, и поэтому человек в бедности быстро устает. Истощается. Я оказалась за одним столом с политиком Икс. Любой политик хочет стать президентом, так же как солдат хочет стать генералом. А почему бы и нет? Господин Икс – молод, умен, честолюбив, агрессивен. В нем все нацелено, напряжено и плещет в одну сторону. В политику. – Скажите, а как вы допустили в свои ряды господина Игрек? – спрашиваю я. Середина
Это ему надоело. Это он больше ничего не хочет. А она бегает за ним по всему городу, чтобы сказать восемь слов. Алена пережила унижение – такое сильное, будто встреча произошла на самом деле. Это унижение переплавилось каким-то образом в новое, гордое чувство, и это новое чувство не позволило ей стоять на месте. Алена пошла по Фестивальной улице. Идти в мокрых туфлях было неудобно. Она сняла их, взяла в руку и пошла босая по теплому асфальту. Встречные люди оборачивались и смотрели на Алену с удивлением и завистью. Им тоже хотелось снять с себя душную обувь и пойти, как в детстве, легко и полетно. Но все они были не свободны в силу разных причин. Каждый от чего-то зависел. * * * Лифт в доме не работал. Он не работал именно потому, что в Алене закончились последние силы. Если бы она хорошо себя чувствовала, то лифт, конечно же, был бы в полной исправности. Алена уже давно заметила подобные совпадения в своей жизни и даже вывела из них закон, который назвала «закон подлости». Закон сработал, и Алена пешком отправилась на одинна – дцатый этаж. Ей казалось, она передвигается не на ногах, а на клапанах своего сердца. Конец
– А тебе не жаль нашу страну? – серьезно спросила Романова. – Почему вашу? Она и моя. Я – русский человек. Я бы никогда не вспомнил, что я еврей, если бы мне не напоминали. Шурка снова разлил водку. Романова выпила жадно, будто жаждала. Потом налила в стакан и выпила полстакана. Предметы вокруг стали еще отчетливее, как в стереоскопическом кино. – Когда Иуда повесился? – спросила Романова. – Через сколько времени после распятия? – Не знаю. А зачем тебе? – Не уезжай, Шурка. Пропадешь. – Знаешь, как меня зовут? – Шурка. – А моего папу? – Семен Михайлович. – Сруль Моисеевич, – поправил Шурка. – А я Александр Срулевич. Сейчас мне сорок. Я Шурка. А через пять лет без отчества будет неприлично. А с этим отчеством я тут не проживу. – Поменяй. – Не хочу. – Не все ли равно – как зовут... – Не все равно. Почему человек должен стыдиться своего имени, которое он получил от родителей? А вдруг МАША? – метнулось в мозгу. Нет, нет и нет... Надо срочно отогнать эту мысль, залить ее водкой. Иначе нельзя жить. Дальше остаются муж и Нина. А потом – она сама. То.....
|