Начало
Пошли вдвоем, пожалуй. Уж вечер небо навзничью распяло, Как пациента под ножом наркоз. Пошли местами полузапустелыми, С несвежими постелями Отелями на разовый постой, Пивными, устланными устричною шелухой, Пошли местами, удручающе навязчивыми И на идею наводящими Задать Вам тот - единственно существенный вопрос... II Какой вопрос? Да бросьте! Пошли, пожалуй, в гости. В гостиной разговаривают тети О Микеланджело Буонаротти. Желтая марь спиной о стекла трется, Желтая хмарь о стекла мордой бьется И в недра вечера впускает язычок Вот замерла над водосточною канавой, Купаясь в копоти, ссыпающейся с крыш, Внезапно с балюстрады соскользнула, Увидела: октябрь, и сумерки, и тишь, Облапила домишко и заснула. Ибо воистину приспеет время Для желтой хмари, трущейся спиною О стекла в закоулках на закате, Ибо приспеет время встреч со всеми Бежать как рокового предприятья. Время убийства и время зачатья, Время трудам и дням тех самых рук, Середина
О смерти грека в польском варьете, О том, что "раскололся" "медвежатник". Я (как всегда - на высоте) Сижу-гляжу в чужой курятник. ...Вот разве что шарманка заведет Усталыми зубцами ариэтту, И гиацинтами повеет вкривь и вкось, И всем, чего мне возжелать не довелось... Есть в этих мыслях правда - или нету? III Октябрьская густеет ночь; я снова На той же лестничной площадке оказался. Но чувствую себя чуть бестолково Как будто я сюда заполз, а не забрался. - Так, значит, за границу? А обратно? А впрочем, что за ерунда! Отнюдь не вам давать такие справки. Учений годы, странствий - где, когда? Я улыбаюсь: слон в посудной лавке. - Но, может быть, напишете хотя бы. Я вспыхиваю, правда, лишь на миг. Выходит, я ее постиг. - Я часто размышляла, отчего мы Друзьями с вами все-таки не стали (Хоть о конце не думаешь вначале). А в зеркале - улыбка до ушей. Двойник? Какое! Клоун, чуть знакомый. Темна вода; я вспыхнул; гнать взашей. - Все близкие нам люди без изъятья Конец
Хохот его растрезвонил чайных сервизов кантаты. Я вспомнил о Фрагильоне, о хрупком среди берез, И о Приапе, с прибором наперевес Накидывающемся на даму. В чертогах у миссис Флаккус, у профессора Чаннинг-Читти дома Он хохотал с неудержимостью зародыша, Хохот его звучал на подводной подушке, Словно смех старого небожителя, Подсевшего под коралловый риф, Откуда тела утопленников молча всплывают в зеленый залив, Выскользнув из пальцев у ила. Голова мистера Аполлинакса глазела на меня из-под стула Или ухмылялась с экрана С водорослями в волосах. Я оглох от гула Кентавр четверкой копыт рокотал по тверди настила Так его сухая и страстная речь пожирала на всем скаку послеобеденную скуку. "Он, конечно, очарователен". - "Он берет нас с наскоку!" "А что он имеет в виду?.. Эти заостренные уши... Наверняка неврастеник"... "Что-то не слишком лестное относительно наших денег". Из посиделок у миссис Флаккус и профессора с миссис Читти
|