Шоу Ирвин

Тогда нас было трое

Ирвин Шоу

Тогда нас было трое

За окном один за другим раздались два выстрела, и Мэнни Брукс проснулся. Он открыл глаза и посмотрел на потолок. Даже сквозь закрытые занавески чувствовалось, что солнце светит вовсю. Он повернул голову. На соседней кровати безмятежно спал Берт. Непотревоженное одеяло охраняло его сны. Мэнни встал с кровати и, как был, босиком, в пижаме, подошел к окну и раздвинул занавески.

С полей еще тянулся хлопьями утренний туман, а дальше, внизу, гладкое в лучах октябрьского солнца, лежало море. Повторяя линию берега, вдали зелеными грядами поднимались к блеклому небу Пиренеи. Из-за стога сена ярдах в ста от террасы отеля показалась собака, а за нею охотник. Они шли медленно, и охотник перезаряжал ружье. Глядя на него, Мэнни с нежностью завзятого чревоугодника вспомнил вчерашний ужин - отъевшуюся на летних кормах жирную куропатку.

Охотник был пожилой, в рыбацкой штормовке и рыбацких резиновых сапогах. Он размеренно и твердо шагал вслед за своей собакой по щетинистому жнивью. "Дай бог, - подумал Мэнни, - и мне шагать не хуже, когда мне будет столько и тоже будет октябрь и утро". Мэнни был.....

Крупные, широкоплечие немцы почувствовали себя неловко, они отвернулись к стойке и склонились над пивом, но Берт не отставал. "Лучшее место в Швейцарии, - сказал он громко, - это Бельзен - такой провинциальный, уютный, полный воспоминаний. Я всегда говорил, что Швейцария обязательно выиграла бы войну, если бы не эти часовщики, которые всадили ей нож в спину. И поделом".

"Кончай, - шепнул Мэнни, - их четверо. Они нас задавят". - Марта потянула его за руку и замотала головой, предостерегая.

Но Берта уже понесло. "Счастлив сообщить вам, джентльмены, - он широко улыбнулся, - что, как и многие чистокровные храбрецы американцы, я всегда верил в великую Швейцарию". Немцы начали перешептываться, а Мэнни тем временем снял часы и спрятал в карман, чтобы не разбились в драке.

"Заткнись, Берт, - сказала Марта. - Сейчас они тебя двинут.....

- Crapaud, - сказала она громко, схватила его за уши и потрясла. Espece de cochon [жаба, свинья (фр.)].

Француз закрыл глаза и позволил делать со своей головой все, что угодно, но сохранил на лице печальное благородно-обиженное выражение.

- Alors, - сказал один из рыбаков, бросая Мэнни конец. - Allons-y [А ну! Поехали (фр.)].

Мэнни жадно взглянул на веревку. И тут вспомнил, что он голый. Он помотал головой. Только этого ему еще сегодня не хватало: чтоб его выловили из моря и чтоб он, голый, очутился рядом с этой женщиной, которая трясет своего поклонника за уши и обзывает его свиньей и жабой.

- У меня все о'кэй, - сказал он наклонившимся к нему коричневым, грубоватым, улыбающимся лицам рыбаков, привычных к подобного рода забавным и пикантным происшествиям и избавлениям. - Je suis .....