Начало
Эрнест Хемингуэй ПЯТАЯ КОЛОННА Предисловие Эта пьеса была написана осенью и в начале зимы 1937 года, когда мы ждали наступления. На этот год намечено было три крупных наступления Центральной армии. Первое, на Брунете, уже состоялось. Оно началось блестяще и кончилось кровопролитным и ничего не решившим боем, и мы ждали следующего. Мы так и не дождались его; но за это время я написал свою пьесу. Каждый день нас обстреливали орудия, установленные за Леганес и по склонам горы Гарабитас,1 и, пока я писал свою пьесу, в отель «Флорида», где мы жили и работали, попало больше тридцати снарядов. Так что если пьеса плохая, то, может быть, именно поэтому. А если пьеса хорошая, то, может быть, эти тридцать снарядов помогли мне написать ее. Каждый раз, выезжая на фронт, — ближайший пункт фронта находился на расстоянии полутора тысяч ярдов от отеля, — я прятал пьесу в скатанный матрац. Каждый раз, вернувшись и найдя комнату и пьесу в сохранности, я радовался. Пьеса была закончена, переписана и отослана перед самым падением Теруэля. Середина
Филип. Нет. Конечно, нет. Анита. Я бы много дал это не делать. Филип. Об этом уже давно забыли. Анита. Ты знаешь, почему я кусал? Все знают, я кусал, а никто не спросит почему? Филип. Ну, почему? Анита. Он хотел взять из моей чулок триста песет. Что мне делать? Говорить «да, да, бери, пожалуйста»? Нет, я кусал. Филип. Правильно. Анита. Ты так думаешь? Правда? Филип. Правда. Анита. Ты хороший. Слушай, ты теперь не будешь делать ошибки с большой блондинка? Филип. Знаешь, Анита, — боюсь, что буду. Боюсь, что в этом-то вся беда. Мне ужасно хочется сделать колоссальную ошибку. (Он подзывает официанта, смотрит на свои часы. Официанту.) Который час на ваших? Официант (смотрит на стенные часы над стойкой и на ручные часы Филипа). Ваши верны. Анита. Вот и будет колоссальный. Филип. Ты ревнуешь? Анита. Нет. Только ненавижу. Вчера вечером я старался любить. Я говорил о'кей, все товарищи. Идет большой стрельба. Может всех убивать. Надо все со всеми товарищами. Трубка мира. Не думай о себе. Не будь эгоист. Люби врага, как себя. Все эти гл..... Конец
Филип. Во-первых, потому, что я еще сам не знаю, где это. А во-вторых, потому, что я тебя не возьму с собой. Дороти. Почему? Филип. Потому что от тебя никакой пользы. Ты невежественна, ты глупа, ты ленива, и от тебя никакого проку. Дороти. В остальном, может быть, ты и прав. Но прок от меня есть. Филип. Какой же от тебя прок? Дороти. Ты сам знаешь — ты должен знать. Она плачет. Филип. Ах, это. Дороти. Так мало это для тебя значит? Филип. Это такая вещь, за которую не следует платить слишком дорого. Дороти. Значит, я — вещь? Филип. Да, и очень красивая вещь. У меня никогда не было такой чудесной вещи. Дороти. Я очень рада, что ты это сказал. И я очень рада, что сейчас день. А теперь — убирайся вон отсюда. Самоуверенный пьяница. Нелепый, надутый хвастун. Это ты — вещь, ты. Тебе никогда не приходило в голову, что ты сам — вещь? Вещь, за которую не следует платить слишком дорого? Филип (смеясь). Нет. Но я готов с тобой согласиться.
|