Начало
Елена Хаецкая Желтый камень Зират Мартин-Перес подпирал собой полуобвалившуюся стену лавки, где продавали благовония, знаменитые на весь город Аш-Шахба и даже за его пределами. В лавке кто-то отчаянно торговался, покупая курения «Зеленая Роза». Мартин не слушал. Насмотрелся он на эту Аш-Шахба, на этот рынок, на людей этих, лукавых и смуглых, и успело все это сильно ему надоесть. Немудрено — за четыре-то года. Он и сам не знал, почему его опять занесло сюда, на Восточный Берег. Говорил ему когда-то караванщик: «Аш-Шахба не отпустит, будешь возвращаться снова и снова к Серым Стенам». Оказался прав, старый пердун. Может быть, потому так носит по свету Мартина, что он — профессиональный революционер. Последнюю революцию Мартин сделал три месяца назад. Произошло это в пяти днях от Аш-Шахба. Мартин так разошелся, что караван, куда он нанялся было охранником, в конце концов, ушел без него. Мартин добрался до города чуть живой. Теперь зарабатывал на жизнь громким пением революционных песен. Середина
Исангард улыбнулся. — Это правда, — обиделся Кода. — Хотели меня зарезать. Выпустить мою кровь в песок. — Ладно, — сказал Исангард и, сев рядом с Кодой на корточки, потрепал маленькую нечисть по шерсти. — Ты свободен, малыш. Можешь насылать на них сибирскую язву. Золотисто-коричневые глаза медленно наливались слезами. Помолчав, Кода спросил: — Это правда, что ты раб? — Тебя это не касается, Кода. — Почему ты не бросишь своего глупого господина в песках и не уйдешь один? — Он погибнет в песках один. — А я! — крикнул Кода. — А я, по-твоему, не погибну один? Ты хочешь прогнать меня, потому что я нечисть! Мне страшно! Мне больно! Я же не бессмертный! — Заткнись, — сказал Исангард. — Если тебе так хочется познакомиться с человеком по имени Мартин-Перес, то не смею мешать. Он встал и пошел дальше. Кода, подпрыгивая и путаясь в лохмотьях, побежал следом. — Подожди, — взмолился он. — Не так быстро, Уаннек. Исангард остановился. Кода, задыхаясь, прижался к его боку. Конец
У ворот было тихо. Издалека доносилась музыка и нестройное пение. Исангард остановился. Ворота вели в мир людей. После пустыни и поющего ущелья в горах он возвращается к людям, и Исангард заранее знал, что полюбит этот городок и будет вспоминать его. Бывают такие города — и поглядеть толком не на что: глухие белые стены, подсыхающий на крышах навоз, яблоневые или миндальные ветки, поднявшиеся над забором, бурые воды реки под обрывом, постоянное присутствие гор, и больше ничего… но есть в них что-то, от чего так и тянет бросить все и вернуться туда навсегда. Исангард смотрел на стены Хаддаха, на ломящиеся из-за заборов на волю цветущие ветки, на уходящие в гору узкие улицы, по которым стекала невесомая пыль. Сейчас они поднимутся по узкой улочке на площадь и получат даром незнакомый праздник мира людей. Кода, исподтишка наблюдавший за своим другом, подергал его за руку. — Исангард… Я есть хочу. — Сейчас что-нибудь купим, — отозвался Исангард. Они пошли наверх. Человек впереди, пустынный гном, прихрамывая, за ним. Исангард слышал, как сопит маленький Кода, и немного замедлил шаги.
|