Фармер Филип Жозе

Вперед ! Вперед !

Филип Хосе Фармер

ВПЕРЕД! ВПЕРЕД!

Отче-искрец недвижно сидел в узкой щели между стеной и воплотителем. Двигались лишь глаза и указательный палец: палец постукивал по ключу, а глаза, серо-голубые, как небо его родной Ирландии, то и дело косились в распахнутую дверь толдильи -- навесика на смотровой палубе. Видимость была паршивая.

Снаружи разгоняла сумерки висящая на поручнях лампа. Под ней стояли двое матросов. А за ними в темноте виднелись яркие огни и темные силуэты "Ниньи" и "Пинты" да ровный горизонт Атлантики, перечеркнувший кровавым и черным медный купол встающей Луны.

Угольный волосок лампочки над головой монаха освещал заплывшее жиром сосредоточенное лицо.

Светоносный эфир тем вечером шуршал и трещал, но вместе с шумом наушники доносили до искреца и обрывки непрерывного потока тире и точек, посылаемого оператором станции Лас-Пальмас на Больших Канарских островах.

--Зззиссс!.. Так херес у вас уже кончился... Хлоп!.. Плохо... (Треск)... Старая ты винная бочка... Ззззь... Да простит Господь твои грехи...

--Господи Боже! -- воскликнул де Торрес.

То было не пустое суесловие, но возглас искреннего священного ужаса. Глаза толмача распахнулись. Он, видно, осознал, что за плечами каждого человека стоят стройными рядами и колоннами ангельские воинства. Черные и белые, они составляли шахматную доску пустого якобы пространства: черные -- отринувшие, и белые -- принявшие свет. Длань Господня поддерживает их в равновесии, и человек владычествует над ними, как над рыбами морскими и птицами небесными.

Однако, узрев видение, способное многих сделать святыми, де Торрес спросил лишь:

--А ты мог бы сказать, сколько ангелов поместится на кончике иглы?

Очевидно было, что нимб не осенит голову толмача. Голову его прикроет разве что квадратная шапочка профессора, если ему суждено будет вернуться.

--Это и я знаю,-- фыркнул де Сальседо.-- С философской точки зрения, можешь за.....

Лунное же радио, согласен, не иллюзия. Что именно -- не знаю. Но это не испанский или португальский корабль. Как вы объясните тогда его странный код? Даже выплыв из Лиссабона, этот корабль нес бы на борту оператора-роджерианца, притом, согласно нашим правилам, инородца, дабы не вмешиваться в политические дрязги. Он не стал бы нарушать устав ордена, связываясь с Лиссабоном особым кодом. Мы, ученики святого Роджера, стоим выше мелких пограничных свар. Кроме того, воплотитель на судне недостаточно силен, чтобы его услыхали в Европе, а значит, сигнал адресован нам.

--Как можем мы быть столь уверены? -- возразил де Сальседо.-Пусть тебе неприятно слышать об .....