Начало
– Из какого отряда? – Кулешова Васю не знали? Из второго… – А Кулебу? Много вопросов, но вышедшим из зоны было не до них. Машинально отвечая невпопад, они пробились сквозь живой заслон и пошли улицей, зажатой с одной стороны высоким, с проволочной паутиной забором, с другой – глухой деревянной оградой, за которой виднелись крыши бараков обслуживающего персонала исправительного учреждения и ветви фруктовых деревьев. Бывшие зэки остановились, пройдя метров сто пятьдесят, закурили. – Ну вот, Серый, и воля! – Да, воля… – поежившись от пронизывающего ветра, ответил тот, кого назвали Серым, – Серов Иван Фомич, оттянувший свои семь лет за разбой. Подбили его в свое время кореша бомбануть один магазин на отшибе. Бомбанули! И тут же на ментовской патруль налетели, а Гвоздь – мудак, еще и обрез вытащил. Вооруженное сопротивление при задержании заработали ни на чем, а вдогонку и пару лет кичмана на каждого. Гвоздю, тому червонец врубили, а ему, Серому, за то, что даже в магазин не вошел, а только рядом стоял, семерик! И без базара! Групповуха!
Середина
Между тем наступило утро пятнадцатого июля. Дата пресловутого контрольного боя. С утра, с шести часов, из его палаты начали выносить тренировочное оборудование, оставив в конце концов только маты на полу. Даже кровать вынесли. Ближе к обеду, от которого, понятно, Астафьев отказался, в палату вошел благообразного вида мужчина лет пятидесяти. Его сопровождал, что неприятно поразило Егора, муж его бывшей жены Андрей Карельский. Быстро прокрутив в голове ситуацию, Астафьев, наконец, понял, почему ему в свое время так не понравился визит Галины. Не квартира ее интересовала, а он сам. Она приходила узнать, что ныне представляет собой ее бывший боевой муженек. И оценить как материал для работы, как товар для еще неясной сделки. Это по ее наводке Егора взяли, в этом сомнений больше не было. Ну, Галина! Ну, стерва! Будет возможность – поговорим еще! С тобой и мужем твоим поговорим! – Здравствуйте, Егор Васильевич Астафьев, – поздоровался первым неизвестный мужчина и сел в кресло, услужливо и мгновенно подставленное охраной, которая после этого расположилась возле двери, демонстрируя свою вооруженность.
Конец
Вика спросила: – Отец погиб? – Да, Вика. Застрелился! Извини, утешать тебя не буду, соболезновать тоже, уж слишком много зла он причинил людям, да и мне лично. Но тебя понимаю и не осуждаю. Вика смахнула слезинку с глаз. – Ничего, Егор, ничего! Это моя печаль! Она пройдет! После всего, что было. Ведь в том, что меня похитили, была и его вина? – Была, конечно, но я уверен, что он не хотел этого. – А что это за соседка еще, о которой ты так печешься? – неожиданно сменила тему Вика, и в голосе ее прозвучала ревность. – Соседка? Обыкновенная, в чем-то счастливая, в чем-то по-своему несчастная женщина. А если сказать короче, просто хороший человек. – И, конечно, без мужа? – Ну какое это имеет значение? Для меня она всегда была лишь соседкой, хотя, не скрою, ко мне она относилась несколько иначе. – Главное, что ты не относился к ней иначе! – Вика, как это понимать? – Не знаю. Пока не знаю. Вошел Мовян: – Не помешал, молодые люди?
|