Начало
Аркадий Стругацкий, Борис Стругацкий Гадкие лебеди 1 Когда Ирма вышла, аккуратно притворив за собой дверь, длинноногая, по-взрослому вежливо улыбаясь большим ртом с яркими, как у матери, губами, Виктор принялся старательно раскуривать сигарету. Это не ребенок, думал он ошеломленно. Дети так не говорят. Это даже не грубость, – это жестокость, и даже не жестокость, а просто ей все равно. Как будто она нам тут теорему доказала, просчитала все, проанализировала, деловито сообщила результат и удалилась, подрагивая косичками, совершенно спокойная. Превозмогая неловкость, Виктор посмотрел на Лолу. Лицо ее шло красными пятнами, яркие губы дрожали, словно она собиралась заплакать, но она, конечно, не думала плакать, она была в бешенстве. – Ты видишь? – сказала она высоким голосом. – Девчонка, соплячка… Дрянь! Ничего святого, что ни слово-то оскорбление, словно я не мать, а половая тряпка, о которую можно вытирать ноги. Перед соседкой стыдно! Мерзавка, хамка… Да, подумал Виктор, и с этой женщиной я жил. Я гулял с нею в горах, я читал ей Бодлера, и трепетал, когда прикасался к ней, и помнил ее запах… Кажется даже дрался из-за нее. До сих пор не понимаю, ч..... Середина
– Ну как не тот? – возразил полицейский с недовольным лицом. Держа наготове наручники, он надвинулся на Виктора. – А ну, давай руки! – приказал он деловито. В этот момент дверь караулки хлопнула, и высокий пронзительный голос прокричал: – Прекратить скопление! Виктор и полицейские вздрогнули. На пороге караулки стоял веснушчатый солдатик, выставив из-под накидки автомат. – Отойдите от ворот! – пронзительно крикнул он. – Ты там, потише! – сказал полицейский с недовольным лицом. – Здесь полиция. – Ска-апление у ворот спецзоны более одного постороннего человека запрещается! После третьего предупреждения стреляю! Отойти от ворот! – Давайте, давайте, отходите, – озабоченно сказал Виктор, тихонько подталкивая в грудь обоих полицейских. Полицейский с недовольным лицом растерянно поглядел на него, отвел руку и шагнул к солдату. – Слушай, парень, что ты, сдурел? – сказал он. – Этот тип угнал грузовик… – Никаких грузовиков! – протяжно и пронзительно проорал симпатичный ласковый солдатик. – Па-аследнее предупреждение! Двоим отойти на сто метров от ворот! Конец
Он не удержался и снова посмотрел на небо. Потом посмотрел назад, на пустую улицу. Все было залито солнцем. Где-то в поле тащились беженцы, отступающая армия, драпало начальство, там были пробки, там висела ругань, орали бессмысленные команды и угрозы, а с севера на город надвигались победители, и здесь была пустая полоса покоя и безопасности, несколько километров пустоты, и в пустоте машина и три человека. – Голем, это идет новый мир? – Да, – сказал Голем. Он вглядывался в Виктора из-под опухших век. – А где ваши мокрецы? Идут пешком? – Мокрецов нет, – сказал Голем. – Как так нет? – Спросил Виктор. Он поглядел на Диану. Диана молча отвернулась. – Мокрецов нет, – повторил Голем. Голос у него был сдавленный, и Виктору показалось, что он вот-вот заплачет. – Можете считать, что их и не было. И не будет. – Прекрасно, – сказал Виктор. – Пойдемте прогуляемся. – Вы поедете или нет? – вяло спросил Голем. – Я бы поехал, – сказал Виктор, улыбаясь, – но мне надо зайти в гостиницу, забрать рукопись… и вообще посмотреть. Вы знаете, Голем, мне здесь нравится.
|