Начало
Аркадий Стругацкий, Борис Стругацкий Белый конус Алаида 1 Вахлаков сказал Ашмарину: – Вы поедете на остров Шумшу. – Где это? – хмуро спросил Ашмарин. – Северные Курилы. Летите сегодня в двадцать тридцать. Грузопассажирским Новосибирск – Порт Провидения. Механозародыши предполагалось опробовать в разнообразных условиях. Институт занимался главным образом делами межпланетников, поэтому тридцать групп из сорока семи направлялись на Луну и на другие планеты. Остальные семнадцать должны были работать на Земле. – Хорошо, – медленно проговорил Ашмарин. Он надеялся, что ему все же дадут межпланетную группу, хотя бы лунную, и у него было много шансов, потому что он давно не чувствовал себя так хорошо, как последнее время. Он был в отличной форме и надеялся до последней минуты. Но Вахлаков почему-то решил иначе, и нельзя даже поговорить с ним по-человечески, потому что в кабинете торчат какие-то незнакомые с постными физиономиями. – Хорошо, – повторил он спокойно. – Северокурильск уже знает, – сказал Вахлаков. – Конкретно о месте для пробы договоритесь в Байкове. – Где это? Середина
– Ну и как? – спросил Гальцев. – Действительно простреливался? – Кто его знает. Наверное. Я в основном на нее смотрел. Потом мы с ней замеряли толщину перекрытий. – Так два часа и замеряли? – Угу. А потом я сообразил, что у нее такая же фамилия, как у бородатого, и сразу же удалился. А в казематах этих, я тебе скажу, прегадостно. Темно, и на стенках плесень. А хлеб где? – Вот он, – сказал Гальцев. – А может быть, она просто сестра этому бородатому? – Может быть. А как Яйцо? – Никак. – Ну и ладно, – сказал Сорочинский. – Федор Семенович, прошу к столу. За едой Сорочинский объявил, что японское слово «тотика» происходит от русского термина «огневая точка», а русское слово «дот» восходит к английскому «дот», что тоже значит «точка». Затем он принялся очень длинно рассказывать о дотах, казематах, амбразурах и о плотности огня на квадратный метр, поэтому Ашмарин постарался есть побыстрее и отказался от фруктов. После обеда он оставил Гальцева наблюдать за Яйцом, забрался в птерокар и задремал. Вокруг было удивительно тихо, только Сорочинский, мывший у ручья посуду, время от ..... Конец
На вершине пахло горячим дымом и чем-то незнакомым и кислым. Ашмарин остановился на краю огромной воронки. Собственно, это была не воронка, а яма с почти отвесными краями, и в этой яме лежал на боку почти готовый купол, герметический купол на шесть человек, с тамбуром и кислородным фильтром. В яме тлел раскаленный шлак, на его фоне было видно, как слабо и беспомощно двигаются потерявшие управление гемомеханические щупальца зародыша. Из ямы тянуло горелым и кислым. – Да что же это? – сказал Сорочинский. Ашмарин поднял голову и увидел Сорочинского, стоявшего на четвереньках на самом краю. – Дед бил, бил – не разбил, – уныло сказал Сорочинский. – Баба била, била… – Молчать, – тихо сказал Ашмарин. Он сел на край ямы, спустил ноги и стал спускаться. – Не надо, – сказал Гальцев. – Опасно. – Молчать, – сказал Ашмарин. Надо было немедленно понять, что произошло. Не может быть, чтобы подвела конструкция Яйц.....
|