Начало
Роберт Луис Стивенсон Олалла — Ну вот, — сказал доктор. — Мое дело сделано, и могу не без гордости сказать, что сделано хорошо. Остается только отправить вас куда нибудь из этого сырого, гиблого места, чтобы вы пожили месяца два на свежем воздухе и со спокойной душой. Последнее зависит от вас. Что касается первого, то в этом, кажется, я могу вам помочь. Все вышло случайно. На днях ко мне заглянул священник одного сельского прихода; а так как мы с ним давние приятели, хотя и противоположных профессий, то он обратился ко мне с просьбой, не могу ли я помочь одной семье из его прихода. Это знатное семейство, но вы чужестранец и вряд ли знаете наши аристократические имена, так что я скажу только, что когда то это был богатый и славный род. Теперь же потомки его находятся на грани нищеты. Все их владения составляет родовой замок и несколько лиг скалистой пустоши, где и коза не прокормится. Но замок старинной красивой постройки, он стоит высоко в горах, и место там очень здоровое. Я тотчас подумал о вас и сказал ему, что у меня есть офицер, оправляющийся от ран, которые он получил, сражаясь за благородное дело, так не пустят ли они его к себе. Лицо священника, как я и пре..... Середина
— Да, — ответил он и, попрощавшись со мной несколько смущенно, повернулся и пошел прочь. Следствием разговора с падре было то, что совесть моя успокоилась, а деликатность пробудилась. Я еще раз постарался забыть ночное происшествие и снова стал думать о благочестивой поэтессе. Не мог я выбросить из головы только то, что ночью был заперт, и когда Фелип принес ужин, осторожно повел на него наступление. — Я еще не видел твоей сестры, — между прочим заметил я. — Не видели, — согласился он. — Она очень, очень хорошая. — И внимание его тут же переключилось на другое. — Она очень благочестива? — спросил я в следующую паузу. — О, — горячо воскликнул Фелип, сжав ладони, — настоящая святая! Она учит меня, как стать лучше. — Тебе повезло, — ответил я. — Ведь большинство, в том числе и я, знает только, как быть хуже. — Сеньор, — возразил Фелип убежденно, — не говорите так. Не искушайте своего ангела хранителя. Если человек будет делаться все хуже и хуже, то каким же он станет под конец? Конец
— Вы знаете, что это за дом? — спросил я его, указывая на замок, ибо мне очень скоро надоедал любой разговор, отвлекавший мои мысли от Олаллы. Крестьянин мрачно посмотрел на меня и перекрестился. — Очень хорошо знаю, — ответил он. — В этом доме один мой товарищ продал душу дьяволу, не введи нас, господи, во искушение! — он уплатил за это сполна — горит сейчас в самом жарком пламени ада. Я поежился. Немного погодя крестьянин снова заговорил, как бы размышляя вслух: — Да, да, я знаю. Как то я проходил поздно мимо их ворот, дорогу засыпало снегом, начиналась пурга. В такую ночь в горах путнику смерть, но под крышей оказалось еще хуже. Я схватил его за руку, сеньор, и выволок вон; стоя на коленях в снегу, я заклинал его всем, что было ему свято и дорого, уйти со мной оттуда; я видел, что мои мольбы начали действовать. Но в этот момент на галерею вышла она и стала звать его; он обернулся на зов — она стояла с фонарем в руках и, улыбаясь, звала его назад. Я стал громко молиться, обхватив его обеими руками, но он оттолкнул меня и вернулся. Он сд.....
|