Нил Стивенсон

Зодиак

Посвящается Эйлин

1

Роскоммон приехал и перепахал наш огород через час после рассвета – приблизительно в то время, когда я обычно встаю, а он отключается на обочине какой-нибудь бесплатной трассы. У нас с домовладельцем договор: он берет с меня и моих соседей мизерную (по меркам Бостона, вообще никакую) квартплату, а мы взамен позволяем ему вволю грабить нашу экосистему. Год за годом он уничтожает мой огород. Еще, бывает, без предупреждения насылает на дом рабочих, сносит среди ночи стены, отключает воду, пока мы моемся, напускает в подвале невесть какой вони, срубает на дрова клены и вязы и переклеивает обои у нас в комнатах. А после утверждает, что собирается показать наше пристанище новым жильцам, поэтому нам лучше прибраться. Пронто.

В то утро я проснулся под треск, с которым взрывались под колесами его микроавтобуса маленькие, еще зеленые тыковки. Потом, судя по звуку, он сорвал нашу бадминтонную сетку. После его отъезда я встал и вышел купить «Глоуб». Бейсбо.....

В третий день ничего особенного не произошло. «Боунер» решил относиться к происходящему терпимо – как к глупой шутке. Руководство все еще понятия не имело о мешках с бетоном. А где-то на заводе токсичные отходы собирались в каком-нибудь отстойнике, но этого пока никто не заметил. Сегодня ночью мы уедем, и если у кого-то в администрации есть голова на плечах, он просечет, что крышка канализационного колодца исчезла.

После полудня мы с Дебби перебрались в апартаменты для новобрачных, где много говорили по душам и едва не занялись сексом. Я не желал слезать с кровати, просто лежал и смотрел под пиво «Магазин на диване» по местному каналу, заказывая микроволновые печи на кредитную карточку «Биотроникс» и посылая их по случайным адресам в Роксбери. Три дня в мебельном фургоне меня измотали. К нам заглянул Джим Грандфазер, и я убрал пиво, потому что ему мешал запах, и мы тихонько сидели, смотря футбольный матч без звука и слушая, как Дебби поет в душе.

Утром я принял ванну, позаимствовал у горничной фен и засушивал им волосы, пока не стал похож на заднюю шину мотоцикла после трансконтинентального броска. Потом надел благопристойны.....

Так продолжалось целую вечность. «Си-би-эс ньюс» придется вырезать часть отснятого. Зрители сидели и смотрели, как я бесконечно тянул за дурацкую веревку. Тянул и тянул. Си-би-эс смотрела, снайперы и охранники смотрели, команда Гэллахера смотрела, Бун вроде как смотрел немигающими глазами. Никто не говорил ни слова.

Наконец в руках у меня оказался огроменный огон, петля на конце кевларового троса толщиной в мою руку. Конец каната. Та самая петля, которую полагается набросить на кнехт. Матросы называют ее «коренным концом». Я накинул ее на кнехт, пополз к самому носу, подтянулся, чтобы встать на колени, и поднял два больших пальца.

Тут взорвалась боевая мина, взметнув такой фонтан воды и создав такую ударную волну, что едва не сбила вертолет. Довольно скоро корабль начал крениться – или это я кренился? Я поднял голову, собираясь помахать на прощание снайперам, но водонапорной башни уже не было на месте. Надо мной проплывал мост через Эверетт. Празднуя мою победу, бомжи подняли за мое здоровье молочные коктейли из «Макдоналдса». Братья по оружию.

37