Начало
Сорокин Владимир Хиросима Владимир Сорокин Хиросима 23.48. Ресторан "Яръ" Вице-президент небольшого, но устойчивого банка Лукашевич и владелец четырёх супермаркетов Зельдин сидели за столом, сервированным на троих. На эстраде пел цыганский хор. Возле стола в кадке росла берёзка. На столе искрился графин с водкой и алела сёмга. Два приятеля были пьяны. Они начали в "Пушкине": 850 мл "Русского стандарта", клюквенный морс, пиво, солёные белые грибы, фаршированная щука, телячий паштет, салат "Цезарь", баранина "по-гусарски", стерлядь в шампанском, крем-брюле, блинчики со сливочной помадкой, кофе, коньяк, кальвадос. Потом продолжили в "Бисквите": 380 мл текилы, зелёный чай, фруктовый салат. - Не, Борь, - неряшливо закурил Лукашевич, - цыгане не катят. - Не нравится? - Зельдин наполнил рюмки, проливая водку на скатерть. А я люблю, когда воют. - Да ну... тоска какая-то, - Лукашевич взял рюмку. Выплеснул на берёзку. - Говно. - Водка? - не понял Зельдин. - Всё. - Чего - всё? - Не люблю такие места. Поехали в "Мост". Попляшем с девками.
Середина
- Yep, massa, - Алекс взял со стула два бархатных женских пояса чёрный и фиолетовый. Они легли на кровать, прижались, переплелись ногами. Алекс обмотал фиолетовый пояс вокруг шеи Николы, Никола обвязал шею Алекса чёрным. Губы их сблизились, раскрылись, языки соприкоснулись. Они стали душить друг друга. 23.48. Изба в деревне Колчино Две старухи, Нюра и Матрёна, стояли на коленях и молились тёмному киоту. Голубой огонёк лампадки плохо освещал лики Николы Угодника, Спаса и Богородицы. В избе было сумрачно и сыро. - Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, молитв ради Пречистыя Твоея Матере, преподобных и богоносных отец наших и всех святых помилуй нас. Аминь! - вразнобой проговорили старухи, перекрестились, поклонились, коснулись лбами неровного пола и с кряхтеньем принялись вставать. Первой приподнялась Матрёна. Подхватила Нюру под костистый локоть. - Охти, Господи... - Нюра с большим трудом распрямилась, шагнула к лавке, села. - Мож всё-тки отпишешь Василию? - спросила Матрёна, подходя к столу. - Не. Мочи нет, - тяжко задышала Нюра. - А я своим отписала. Пущай приедут.
Конец
Алекс пружинисто встал и плавно пошёл на кухню. Никола загасил окурок в стальной пепельнице. Алекс бесшумно вернулся с водкой и рюмкой. Налил. Никола выпил. Алекс встал перед ним на колени, медленно провёл языком по лиловой головке члена. - Только сначала по-бархатному, ёжик, - Никола облизал сухие губы. - Yep, massa, - Алекс взял со стула два бархатных женских пояса чёрный и фиолетовый. Они легли на кровать, прижались, переплелись ногами. Алекс обмотал фиолетовый пояс вокруг шеи Николы, Никола обвязал шею Алекса чёрным. Губы их сблизились, раскрылись, языки соприкоснулись. Они стали душить друг друга. 23.48. Изба в деревне Колчино Две старухи, Нюра и Матрёна, стояли на коленях и молились тёмному киоту. Голубой огонёк лампадки плохо освещал лики Николы Угодника, Спаса и Богородицы. В избе было сумрачно и сыро. - Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, молитв ради Пречистыя Твоея Матере, преподобных и богоносных отец наших и всех святых помилуй нас. Аминь! - вразнобой проговорили старухи, перекрестились, поклонились, коснулись лбами неровного пола и с кряхтеньем принялись вставать.
|