Начало
Сологуб Федор Голодный блеск Федор Сологуб Голодный блеск Сергей Матвеевич Мошкин пообедал сегодня очень хорошо, - сравнительно, конечно, - как ему, сельскому учителю, лишившемуся места и уже с год околачивающемуся по чужим лестницам в поисках работы, и не к лицу было бы. А все-таки голодный блеск сохранялся в его глазах, грустных и черных, и придавал его худощавому, смуглому лицу выражение какой-то неожиданной значительности. Мошкин истратил на обед последнюю трехрублевку, и теперь в его карманах бренчало только несколько медяков, да в кошельке лежал истертый пятиалтынный. Пировал он на радостях. Хотя и знал, что глупо радоваться, и рано, и нечему. Но так наискался работы и так прожился, что и призрак надежды радовал. На днях Мошкин поместил в "Новом Времени" объявление. Он рекламировал себя, как педагога, владеющего пером, - на том основании, что корреспондировал в местную приволжскую газету. За это он и слетел с места: доискались, кто писал злые корреспонденции в "левую" газету; земский начальник обратил внимание инспектора народных училищ, а инспектор, конечно, не потерпел.
Середина
Нажал пуговку и вошел в пасть, поискать табличку жильцов. Но прежде чем достиг таблицы, уже навстречу ему шел дворник, очень внушительного вида и с черной бородой. - А где квартира пятьдесят семь? Мошкин спрашивал с небрежной манерой, заимствованной от того земского начальника, из-за которого "слетел" с места. Знал уже по опыту, что с дворниками надо говорить так-то и нельзя говорить вот так-то. Скитания по чужим подворотням и лестницам тоже придают человеку известный лоск. Дворник спросил несколько подозрительно: - А вам кого? С простодушной небрежностью, растягивая слова, Мошкин отвечал: - А я и сам не знаю. Я по объявлению. Получил письмо, а кто пишет, не написано. Только адрес написали. Кто же там живет, в номере пятьдесят семь? - Госпожа Энгельгардова, - сказал дворник. - Энгельгардт? - переспросил Мошкин. Дворник повторил: - Энгельгардова. Мошкин усмехнулся: - Русификация? - Елена Петровна, - отвечал дворни.....
Конец
- Нет-с, молодая барышня. По парадному пожалуйте, из ворот направо. Да там над дверями табличка, только первые номера, - сказал Мошкин. Дворник говорил: - Нет, там и пятьдесят семь. В самом низу. Мошкин спрашивал: - А чем она занимается? Есть у них какое-нибудь заведение? Школа? Или редакция? Нет; оказалось, у госпожи Энгельгардовой не было ни школы, ни редакции. - Живут своим капиталом, - пояснил дворник. В квартире госпожи Энгельгардовой горничная очень деревенского вида провела его в гостиную направо от темной передней и просила подождать. Ждал. Скучал и томился. Рассматривал вещи. Было нагорожено много мебели, - кресла, столы, стулья, ширмы, экраны, этажерки, столбики, на них бюсты, лампы, безделушки, на стенах зеркала, картины, литографии, часы, на окнах занавески, цветы. От всего этого было тесно, душно, темно. Мошкин шагал в тесноте по коврам. Со злобой смотрел на картины, на статуи. "Тарарахнуть бы все это к черту! Ко всем чертям!" - думал Мошкин. Но, когда хозяйка вдруг вошла, он спрятал свой голодный блеск, опустил глаза.
|