Сёpгей Снегов

Диктатор

Часть первая

Порыв к власти

1

Все гости входили пристойно — аккуратно открывали и прикрывали дверь в гостиную, сначала громко здоровались сразу со всеми, потом чинно обходили комнату, рукопожатствуя с каждым. Он не вошёл — ворвался. И так хлопнул дверью, словно хотел с ней расправиться. И с порога крикнул нам:

— Это же безобразие! Я спрашиваю — как это вам понравится?

В эту минуту я увидел его впервые. Впоследствии я научился отделять его внешность от характера, но тогда меня поразило, насколько облик ворвавшегося в комнату человека не координируется с его поведением. Сейчас портреты Гамова висят в миллионах квартир — никого не удивить подробным описанием его облика. Но, повторяю, меня поразила не внешность Гамова, в общем, вполне ординарная — невысок, широкоплеч, крупноголов, туловище плотное, ноги коротковаты, руки ещё короче, — а именно то, что обыденнейшая внешность никак не гармонировала с необыкновенной манерой вести себя.

— Никто до поры не должен был знать, что казни не было.

— Никто — да! Но я, я!

— И ты, Елена! Я не мог сделать для тебя исключения.

— Для Павла сделал! Для Бара, для Штупы, для какого-то Исиро! Только не для меня.

— Они — мои сотрудники. Я не мог оставаться для них бестелесной тенью.

— Для меня, значит, мог оставаться тенью? Больше, чем тенью! Страшным воспоминанием об изменнике, казнённом за преступления! Почему такая безжалостность? Со своей женой ты обошёлся суровей, чем с сослуживцами!

— Бывшей женой, Елена, — сказал я.

У неё перехватило дух. Она страшно побледнела. «Держи себя в руках!» — мысленно приказал я себе.

— Ты сказал: «бывшей женой», Андрей?

— Я сказал — бывшей женой, Елена.

Она прижала руки к лицу, на висках пульсировали жилки.

— Прости, я не поняла. Разве мы уже не супруги?

— Мы были ими до моей казни…

— Но ведь не было казни! Ты ведь не умер, Андрей!

— В каком-то смысле всё-таки умер.

— Передам правительству ваши предложения и просьбы.

Я подошёл к окну. Время шло к полудню. Солнце ещё не появилось в проёме между двумя гигантскими зданиями, и улица пропадала в тёмной глубине. Я смотрел вниз, люди и машины там только угадывались, но не виделись. В противоположных окнах горели лампы. Меня одолевали сомнения. Всё, что я говорил о себе как о госте в иномире, — заблуждение. Я здесь не гость, а узник. Их мир разделён на противоборствующие государства — вражда куда сильней нашей, ибо у нас не было разноязычия. Не хотят ли использовать меня для сведения своих внутренних счётов? Не держат ли меня в изоляции, чтобы я разрабатывал одной группе военных новое оружие против другой? Собираются воспользоваться моими знаниями, как козырной картой во взаимной убийственной игре?

И я с горечью думал, как странно повернулась моя жизнь. На своей планете я вместе с Гамовым привёл наше общество, наконец, к вечному миру. А здесь моё появление подбавит огня в тлеющую борьбу, возможно, превратит скудный жар во всемирное пламя. М.....