Начало
Жорж Сименон «Танцовщица “Веселой Мельницы”» Глава 1 Адель и ее приятели — Кто это? — Не знаю! Он здесь впервые, — сказала Адель, выпуская сигаретный дым. Она лениво вытянула ноги, взбила волосы на висках, посмотрелась в зеркала, которыми сплошь были увешаны стены зала, проверяя, в порядке ли ее макияж. Она сидела на гранатовой бархатной банкетке, за столиком, где стояли три рюмки портвейна. Справа и слева от нее — двое молодых людей. — Вы позволите, детки? Она улыбнулась им милой, доверительной улыбкой и пошла через зал к вновь прибывшему. Четверо дежурных музыкантов, игравших на своих инструментах, по знаку хозяина начали напевать в такт музыке. Танцевали только двое: одна из женщин, работавших в кабачке, и наемный танцор. И как почти каждый вечер, здесь царило впечатление пустоты. Зал был слишком велик. Из-за зеркал, украшавших его, он казался еще длиннее, и в перспективе стены оживлялись только красными банкетками и бледным мрамором столиков. Двое юношей в отсутствие Адели придвинулись поближе друг к другу.
Середина
Но только в то же время один из официантов отеля «Модерн» рассказал ту же самую историю какому-то журналисту. И в пять часов, в последних выпусках всех газет, можно было прочесть: «Следствие идет по новому направлению. Возможно, широкоплечий мужчина и есть убийца?» Погода была прекрасная. На залитых солнцем улицах города кипела жизнь. Полицейские повсюду старались найти среди прохожих пресловутого француза. На вокзале за каждым кассиром, продающим билеты, стоял инспектор, и путешественников осматривали с головы до ног. На улице По д'Ор напротив «Веселой мельницы» с грузовика разгружали ящики с шампанским, которые постепенно спускали в подвал, пересекая зал, где царил свежий сумрак. Женаро следил за разгрузкой, без пиджака, с сигаретой в зубах. И он пожимал плечами, когда видел, как прохожие останавливались и шептали, слегка поеживаясь: — Здесь!.. Они пытались разглядеть что-нибудь внутри, в полумраке, где виднелись только банкетки, обитые гранатовым плюшем, и мраморные столики.
Конец
Он готов рассказывать что угодно, выдумывает подробности… И это его самая характерная черта… Ему говорят, что убийца арестован… Это я!.. Его отпускают… Немного позже он узнает, что убийца признался и покончил с собой… Угадывает ли он ловушку?.. Чувствует, но неясно… Во всяком случае, что-то заставляет его уничтожить доказательства своей ответственности… Вот почему я сыграл эту комедию, которая могла бы показаться ребяческой… Существовало два способа вызвать Дельфоса на признание: тот, который я применил, или оставить его одного надолго в темноте, — ведь он боится ее так же, как одиночества… Он начал бы дрожать… Он признался бы во всем, чего от него хотели, и даже больше. Я уверен в его виновности с тех пор, как было доказано, что никто не украл две тысячи в шоколадном магазине… А с тех пор все его поступки только укрепляли мою уверенность… Это обычное дело, несмотря на его мрачность и кажущуюся сложность. Но я должен был разобраться еще в другом деле — деле Графопулоса… А следовательно, оставались еще и другие виновные…
|