Начало
Жорж Сименон Поклонник мадам Мегрэ В семье Мегрэ, как и в большинстве других семейств, появилось множество традиций, настолько же важных для них, как для иных религиозные обряды. Так, за долгие годы, в течение которых они жили на площади Вогезов, у комиссара сложилась привычка летом, когда он поднимался по лестнице, выходящей во двор, в самом низу начинать развязывать галстук и заниматься этим до второго этажа. Лестница этого дома, который, как и все на площади, был когда-то роскошным частным особняком, именно со второго этажа утрачивала свой величественный вид: куда-то исчезали чугунные перила и отделка под мрамор, пролеты становились узкими и обшарпанными, и Мегрэ, страдавший одышкой, дальше поднимался с расстегнутым воротом. Ему оставалось пройти по плохо освещенному коридору до своей двери, третьей слева. Когда он вставлял ключ в замочную скважину, перекинув через руку пиджак, то неизменно бросал: – Это я! И принюхивался, пытаясь угадать по запаху, что сегодня на обед, затем проходил в столовую, большое окно которой выходило на залитую солнцем площадь, где журчали четыре фонтана.
Середина
Чубуком трубки он указал на скамейку напротив. На краю скамьи дремал какой-то бродяга. А на другом краю… – Это он! – объявила мадам Мегрэ. Ей показалось почти неприличным, что тот, кто имел обыкновение прогуливаться после полудня, нарушил свой распорядок и в такой поздний час все еще сидел на скамейке. – Можно подумать, что он спит, – пробормотал Мегрэ, раскуривая потухшую трубку. – Если бы не нужно было потом снова взбираться на третий этаж, я бы сходил посмотреть на твоего поклонника поближе… Мадам Мегрэ вернулась на кухню. Мегрэ смотрел на драку трех мальчуганов, катавшихся в пыли, тогда как другие кружили вокруг них на роликовых коньках. Мегрэ докурил трубку, по-прежнему стоя у окна, незнакомец тоже оставался на своем месте, а бродяга встал и тяжелым шагом пошел к набережной Сены. Мадам Мегрэ села с шитьем на коленях, она не могла ни минуты оставаться без дела. – Он еще там? – Да. – А ограду еще не закрывают? – Осталось еще несколько минут… Сторож уже отправляет гуляющих к воротам…
Конец
Жена повернула выключатель. – Закрой окно… Уже не жарко… Это был уже не тот Мегрэ, что некоторое время назад. Теперь он был комиссар уголовной полиции, чьи приступы гнева приводили в дрожь молодых инспекторов. – Бросай шить! Ты меня нервируешь! Не можешь ни минуты посидеть без работы? Она отложила шитье. Он мерил шагами небольшую квартирку, заложив руки за спину и бросая время от времени странные взгляды на жену. – Почему ты мне сказала, что он выглядел когда старше, а когда моложе? – Не знаю… У меня было такое впечатление… А что? Сколько лет ему было? – Во всяком случае, ему не было тридцати. – Что ты говоришь? – Я говорю, что этот человек был не тем, кем казался… Я говорю, что у него под париком были белокурые волосы, усы оказались накладными, и он носил корсет. – Но… – Никаких но… Ума не приложу, как тебе удалось разнюхать это дело? Он, можно сказать, возлагал на нее вину за то, что произошло, за испорченный вечер, за предстоящую ему работу.
|