Жорж Сименон

«Капли стеарина»

Это было одно из тех редких дел, которые можно разгадать, исходя из схем и документов, методом дедукции и лабораторных исследований. К тому же, когда Мегрэ вышел из кабинета на набережной Орфевр, он знал уже решительно обо всем, и даже о бочках.

Он готовился к небольшому путешествию в пространстве, а пришлось ему совершить утомительное путешествие во времени. Всего в каких-нибудь ста километрах от Парижа в Витри-о-Лож он сошел с маленького, допотопного поезда, какие увидишь разве что на лубочных детских картинках. А когда он спрашивал о такси, местные жители смотрели на него сурово, точно он насмехался над ними. Он уже совсем был готов остаток пути проделать на тележке булочника, но в последнюю минуту сумел уломать мясника, и тот согласился отвезти его на своем грузовичке в деревню, где комиссар должен был вести расследование.

— Вы часто туда ездите? — спросил Мегрэ.

— Дважды в неделю. Сегодня благодаря вам они смогут лишний раз купить мясо.

Хотя Мегрэ родился всего в сорока километрах отсюда, на берегу Луары, он не ожидал, что Орлеанский лес выглядит так мрачно.

Зато на ящике комода и на кожаном портфеле оказалось множество отпечатков пальцев Марселя — и лишь его одного!

На подсвечнике, который стоял на столе, обнаружили следы пальцев только Амелии Потрю, не спускавшей с Мегрэ ледяного взгляда.

— Вы, как видно, решили молчать до конца? — ворчливо бросил он на всякий случай, разжигая трубку.

Он наклонился и отметил мелом на полу следы пятен крови, обозначенные на его плане.

— Вы побудете еще несколько минут? — спросила Мари Лакор. — Я тогда сбегаю домой и поставлю обед готовить.

И комиссар остался в доме один со старухой. Он был здесь впервые, но перед тем потратил целые сутки на изучение всех документов по этому делу и подробного плана помещения. Орлеанская полиция так добросовестно подготовила материал, что он не наткнулся здесь ни на какие сюрпризы, только, пожалуй, вся обстановка произвела на него еще более мрачное впечатление, чем он ожидал.

А ведь комиссар сам родился в крестьянской семье. Он знал, что и по сей день еще в некоторых глухих деревушках сохранялся тот же уклад жизни, что в тринадцатом или четырнадцатом веке. И, однако, когда он.....

— Подождите еще несколько минут.

— Ладно, я пока согрею воду.

Да уж! Мегрэ предпочитал не присутствовать при этой сцене. С него хватало того, что он видел. Он снова вошел в кладовую и, просунув пилу в отверстие бочки со следами стеарина, принялся за дело.

Он знал, что обнаружит там. Он был уверен в себе. Если утром он еще мог сомневаться, то теперь сама атмосфера дома убедила Мегрэ в правильности его догадки. И Амелия Потрю оказалась точно такой, какую он думал найти!

Да, тут даже стены источали не только скупость, но и ненависть! А войдя в дом, комиссар заметил кучу газет на стойке. В отчетах он не обнаружил этой важной подробности: сестры Потрю выписывали газеты. У Амелии имелись очки, которые днем она не носила: значит, они нужны были ей, чтобы читать? Значит, она читала.

И сразу же прояснился самый сомнительный пункт в теории комиссара.

В своих гипотезах он исходил из ненависти, обостренной долгими годами совместной жизни в этом тесном доме, долгими ночами, проведенными на общей постели, одними и теми же стремлениями и вожделениями.