Начало
Жорж Сименон «Беглый» 1 Первая трещина обнаружилась в понедельник, 2 мая, в 8 утра. Как обычно, без пяти восемь в лицее для мальчиков прозвенел звонок, и ученики, рассеянные по мощенному розовыми плитами двору, вереницами выстроились перед дверьми классов. Слева от водонапорной башни расположились малыши — семи— и шестиклассники[1], красные и взлохмаченные от беготни. Чем дальше вправо, тем больше возраст; самые старшие носили уже мужские костюмы, говорили хриплым голосом, и на верхней губе у них темнел пушок. Солнечные лучи были еще тонкими, воздух прохладным. Со стороны крепостных валов доносился медный гул военного оркестра, а вой сирен возвещал, что настал прилив и траулеры один за другим выходят из Ла-Рошельского порта. Почти ритуальная минута! У каждой двери терпеливо ждет цепочка мальчишек. Учителя, державшиеся до этого группами, наспех пожимают друг другу руки и становятся во главе колонн. У каждого преподавателя своя манера. Одни с опущенной головой идут прямо к двери, делают шаг в сторону и пропускают учеников, даже не глядя на них. Середина
Элен ставит на стол бутылку пива, Ж. П. Г, наливает себе полстакана, вытирает усы и, вздохнув, поясняет: — Нелепая история. Я машинально закурил папиросу. Тут можно лишь рассмеяться или пожать плечами, но г-жа Гийом не делает ни того, ни другого. — В классе? — ужасается она. — В классе. Он выпил на один аперитив больше обычного, так как на этот раз задержался в кафе. Всего вышло три перно. Но он не пьян. Алкоголь лишь укрепил неуверенность Ж. П. Г, в подлинности того, что его окружает. Он не сумел бы точно объяснить, в чем проявляется эта неуверенность. Например, несколько дней тому назад, сидя за тем же столом, он не сомневался, что стол деревянный, что люди, сидящие вокруг, составляют его семью, что он проведет с ними остаток своих дней, что дом принадлежит ему, а иметь собственный дом — это счастье; никогда ведь не знаешь, как повернется жизнь. Сегодня все иначе. Ж. П. Г, сидит на том же самом месте, но вот-вот начнет этому удивляться. Он смотрит на жену, слышит ее голос и не видит никаких оснований жить именно с ней, а не с другой женщиной. Сейчас разразится семейная сцена. Она неизбежна. Конец
— В чем дело? — Вы продали мне документы на имя Жана Поля Гийома. Я был другом Мадо. — А! Бебер издает это восклицание с полным безразличием. — Что поделывает Мадо? — Она маникюрша в Ла-Рошели. — Недурно. Вы по-прежнему с ней? — Припоминаете меня? — Смутно. — Дело в «Гранд-отеле». Двадцать лет тому назад… Десять лет каторги со всеми вытекающими последствиями. — Я же велел не занимать ложу номер семь! — кричит патрон официанту. — Но в ней уже сидят. — Ну и что? Пересадите в другую, а если не нравится… Бебер снова смотрит на Ж. П. Г. — Я слушаю. — Я остепенился, у меня жена, дети. Но недавно я снова встретил Мадо. — Да? Слушает ли его г-н Филипп? Он ничего не упускает из виду. Подает знак второму оркестру играть с большим рвением. — Думаю, что меня разыскивают. Мне нужны документы. Я небогат, но по частям мог бы заплатить довольно дорого. Собеседник впивается в него взглядом и резко бросает:.....
|