Начало
Роберт Силверберг Горы Маджипура Лоу Аронике Редакторы и издатели приходят и уходят, а друг всегда остается другом «Могу смело сказать, что ни один человек не отваживался проникнуть дальше, чем я. Приходится сталкиваться с густыми туманами, снежными бурями, страшным холодом и еще многим, что делает навигацию опасной и трудности возрастают из-за невыразимо ужасного вида этой страны — страны, обреченной природой никогда не ощущать тепла солнечных лучей, лежать навсегда погребенной под вечным снегом и льдом» Капитан Джеймс Кук «Дневники»1 Небо, которое оставалось морозно-синим в течение многих недель продвижения Харпириаса на север, в суровые и неспокойные земли, сегодня приобрело свинцовый оттенок. Воздух сделался таким холодным, что, казалось, обжигал кожу. Сильный, резкий ветер внезапно ворвался в узкий проход между высокими стенами гор прямо перед ними, неся с собой облака крохотных твердых частиц, мириады острых осколков, которые впивались в щеки Харпириаса, словно жала маленьких насекомых. Середина
Переговоры на следующее утро пошли туго. Еще до их начала Коринаам чувствовал себя не в своей тарелке, — Сегодня у меня нехорошее предчувствие, — предупредил метаморф Харпириаса, когда они вошли в королевские покои. — Он будет в отвратительном настроении. Не провоцируйте его ничем. Предлагаю вам лишь выразить ему свое глубокое сожаление по поводу недавней возмутительной гибели священного хайбарака и сразу же предложить отложить переговоры. — Время поджимает, Коринаам. Мне необходимо выяснить у него насчет этого чудовищного обычая заставлять пленников спать с женщинами племени. — Спросите об этом как-нибудь в другой раз, принц. Я прошу вас. Пожалуйста. — Мне лучше знать когда, — возразил Харпириас. Однако ему не представилась возможность выбирать повестку дня на переговорах. Казалось, король глубоко потрясен. Мрачный, углубленный в себя, раздражительный, он едва ответил на их приветствие недовольным ворчанием и небрежным взмахом левой руки. Харпириас велел метаморфу начать переговоры заявлением, что посол желает обсудить некоторые вопросы, касающиеся благополучия заложников. Конец
Отвечая, Тойкелла смотрел не на Коринаама, а на Харпириаса, и речь его была краткой, а тон сардоническим, и в нем явно звучала ярость: — Приношу благодарность. Очень признателен за вашу милость. Харпириас без труда понял слова короля и тот смысл, который был в них заложен. Тойкелла ясно сознавал, что его власть будет зависеть от снисходительности владык Маджипура, а ему нелегко было с этим примириться. И все же Харпириас испытывал потребность выразить свое сочувствие и подбодрить правителя отиноров. — Ваше величество… мой добрый царственный друг… Тойкелла ответил рычанием: — Уезжайте! Сейчас же! Покиньте эту землю. И пусть никто из вас не возвращается сюда — ни вы, ни другие подобные вам люди. Коринаам начал переводить по собственной инициативе. Но Харпириас взмахом руки заставил его замолчать. Он не сомневался в значении сказанного королем. Харпириас протянул ему руку Тойкелла взглянул на нее так, словно это было что-то грязное. Он излучал ледяной холод оскорбленного королевского достоинства, холод самого темного дня отинорской зимы.
|