Начало
Генрик Сенкевич Семья Поланецких ГЛАВА I Был час пополуночи, когда Поланецкий подъезжал к кшеменьской усадьбе. В детстве он дважды бывал там на каникулах с матерью, дальней родственницей первой жены нынешнего владельца Кшеменя, и теперь пытался припомнить эти места, но давалось ему это с трудом. Ночью, при луне, все принимало иные очертания. Над кустарником, лугами и пашней низко стлался белесый туман, преображая все в безбрежное озеро, и впечатление это усиливалось благодаря дружному лягушачьему кваканью. Была ясная, лунная июльская ночь. По временам, когда умолкали лягушки, с росистых лугов доносился крик дергачей, а на заболоченных прудах за ольховником изредка, будто из-под земли, ухала выпь. Поланецкий не мог не поддаться очарованию этой ночи. От нее повеяло на него чем-то родным, близким, и близость эту ощущал он тем сильней, что давно не был здесь, всего два года как вернувшись домой из-за границы, где провел раннюю молодость и занимался коммерцией. И, подъезжая сейчас к спящей деревне, он вспомнил детство, мать, которой уже пять лет не было в живых, и все огорчения и беды той далекой поры показались сущими пустяками по сравнению с теперешними..... Середина
Марыня, желая придать разговору более веселое направление, принялась рассказывать о прогулках по Риму и ..... Конец
– За здоровье семьи Поланецких! – подхватил Гонтовский, на которого красноречие всегда оказывало благотворное действие, готовый в эту минуту простить Поланецким даже все муки, какие из-за них перетерпел. Все с бокалами устремились к Марыне, а она благодарила, растроганная. – Ах, Стась, как я-счастлива, – шепнула она мужу, который к ней подошел. – Я всегда говорил: нельзя землю из рук выпускать! – заявил Плавицкий, когда все снова уселись. – Верно! – подтвердил Гонтовский, подумав про себя: «Кабы только не баламуты эти окаянные!» А Розалька качала тем временем маленького Стася в детской, напевая свое грустное деревенское: Горе горькое в хоромах,Ясек мой родной!.. После обеда гости стали было собираться, но Плавицкий предложил партию в карты, и разъехались только уже на закате. Поланецкие, натешившись сыном, вышли на террасу и спустились оттуда в сад; вечер был тихий и теплый. Все напоминало им далекое воскресенье, проведенное здесь вместе, и воспоминания эти – а было их множество – казались дивным, сладостным сном. Как и тогда, опускался к горизонту огромный шар и деревья нед.....
|