Начало
Сенкевич Генрик Нет пророка в своем отечестве Генрик Сенкевич Нет пророка в своем отечестве - А, - сказал мой приятель, услышав это заглавие, - "Nul n'est prophete en son pays!"* Почему бы не назвать по-французски? ______________ * Нет пророка в своем отечестве! (франц.). - От души бы рад, да как-то не подходит. - Почему же это может не подойти? - спросил он. - Ты, cher* Воршилло, только начинаешь свою литературную карьеру; твое имя еще никому ничего не говорит. Pardon**, мой дорогой, но оно еще ничего не говорит. Я поручусь, что половина читателей только тогда возьмет в руки твою повестушку, если ты назовешь ее по-французски. ______________ * Дорогой (франц.). ** Извини (франц.). И я подумал: кажись, он прав - название для повести все равно что имя для человека. Приятель мой обладает большим остроумием и опытом, - и это он меня научил, что имя для человека так много значит. Я сам некоторое время не мог решить этот вопрос, как, впрочем, и много других. - Надо иметь отправную точку, - сказал он мне. - Есть у тебя, Воршилло, отправная точка? - Как ты сказал?
Середина
- Господин Стрончек, будь мы в мужском обществе, я иначе бы вам ответил. - Хо-хо! - В самом деле, господин Стрончек, и шутки должны иметь свои границы, заметила госпожа Хлодно. - Стрончек! - закричали оба Гошинские. Стрончек, не смущаясь, проглотил это замечание и стал объясняться: - Pardonnez moi, madame*. Я лишь говорю, что господин Вильк может отослать в Варшаву свои книжки, если он не захочет устраивать книжную лавку в N. ______________ * Простите меня, сударыня (франц.). - Почему? - А пусть расскажет дамам Владзь. Владзь холодно усмехнулся и начал так: - Каждый из нас понимает, что читать необходимо. Дело лишь в том, чтобы никто не навязывался силой нам в предводители. Общество может обойтись без опеки неизвестных ему личностей. Руководствуясь этой мыслью, я я предложил проект, с которым согласилось большинство нашего общества, и... (тут Владзь обернулся к госпоже Хлодно) monsieur votre mari .....
Конец
- Ах, почему же вы раньше так со мной не говорили? - восклицал он взволнованно. - Вы временами были так резки, так суровы! Людвик и не подозревал, как верны и метки были его слова. Они во многом объясняли всеобщую неприязнь, которую вызвал Вильк. Да, да, Вильк бывал суров и резок! Услышав этот мягкий упрек, он опустил голову и молчал. У каждого есть свои недостатки - это верно; но Вильк молчал, потому что не хотел оправдывать себя перед Людвиком тем, что у каждого есть свои недостатки. А оправдаться иначе он не мог. В жизни ему часто не хватало терпимости к людям. Над этим стоит подумать. Вильк не умел ладить с людьми - в нем было слишком мало сдержанности и любви. Он воплощал в себе фанатизм прогресса. Людвик остался у Вилька ждать Скоморницкого, секунданта Стрончека. Когда тот приехал, они договорились об условиях: дистанция двадцать шагов, при сближении стреляет первым кто хочет, но в восьми шагах обязательно. Кроме того, дабы после дуэли не подвергать преследованию ни противников, ни секундантов, было решено, что каждый из дуэлянтов будет иметь при себе письмо, свидетельствующее о самоубийстве.
|