Начало
Юлиан Семенов Майор "Вихрь" (1944–1945) Председатель имперского народного суда Фрейслер то и дело срывался на крик. Он просто не мог слушать показаний обвиняемого, перебивал его, стучал кулаком по столу и чувствовал, как от гнева холодеют ноги. — Вы даже не свинья! — кричал он. — Вы гибрид осла и свиньи! Отвечайте: какими мотивами вы руководствовались, передав красным сведения государственной важности?! — Я руководствовался только одним мотивом — любовью к родине, — ответил обвиняемый, — только любовью к родине… — Наглец! Вы не смеете говорить о любви к родине! У вас нет родины! — Я очень люблю свою родину. — Какой же любовью вы ее любите?! Вы ее любите любовью гомосексуалиста! Ну?! Кому вы передали эти данные в Кракове? — Этот вопрос уже не представляет для вас интереса. Те, кому я передал сведения, вне сферы вашей досягаемости. — Вы не просто гибрид осла и свиньи! Вы еще и дурак! В горах Баварии уже создано сверхмощное оружие уничтожения, которое сокрушит врагов рейха! — Не тешьте себя иллюзиями. Сейчас март сорок пятого, а не июнь сорок первого, господин председатель. Середина
— Зачем нужен такой трудный путь для побега? — Затем, что оттуда можно бежать. Радиоцентр — не тюрьма. — Я должна подумать. — Думай. — Нет, не здесь. — Ты хочешь вернуться в камеру? — Да. — Ладно. На, поешь, — сказал Берг, достав консервы, — мажь на хлеб, это свинина. — Спасибо. — Теперь вот что: при допросах я, возможно, буду на тебя кричать и топать ногами. Это необходимо, понимаешь? Так что не обижайся. — А почему бы вам не бежать вместе со мной? — Чтобы быть у вас расстрелянным? Не хочу. — Я даю вам гарантию. — Душечка ты моя, — улыбнулся Берг, — гарантии могу дать только один я — себе самому. Для этого мне надо передать здесь твоим людям такие сведения, которые покажут вашему начальству, что я собой представляю. Мне нужен связник, который будет сразу связываться с вашим Центром. — А почему вы решили говорить обо всем этом со мной? — Ты думаешь, мы каждый день ловим русских разведчиков? И потом — ты идеальный случай, ты радистка, я могу забрать тебя на радиоцентр, понимаешь? Отсюда я тебе побе..... Конец
— Кофе прекрасен, — ответил Борман. — Да, кстати, я совершенно не могу читать "Фёлькишер беобахтер". Розенберг калечит язык. Скоро придется писать: "Фёлькишер беобахтер балтийского издания". Нельзя так засорять язык грязными словами весьма сомнительного происхождения. Розенберг воспитывался в Латвии, а латыши — это свинская нация, которую использовали большевики как хотели и когда хотели. — Я передам Розенбергу, мой фюрер… — Не надо. Он очень обидчив. Зачем обижать его? Надо найти какой-то иной способ тактично помочь ему. Но помочь надо, хотя Бог помогает только тем, кто сам помогает себе. Гитлер долго смотрел в коричневую гущу, оставшуюся на дне чашки, вздохнул, плечи его опустились, кожу возле виска свело тиком. Он притронулся к виску ука.....
|