Начало
Семенов Юлиан Семенович Лахме вернется в 8,00 Ю.Семенов Лахме вернется в 8.00 1 - Зачем же ты вертишься, чудак? Все равно ничего у тебя не выйдет, ворчал Арнольд Лахме. - Да не вертись, дай я тебя насажу как следует! Вот так. Теперь хорошо, а? Он насадил червя на крючок, отпустил леску и начал выбирать в банке еще одного червя, потолще. Форель любит, чтобы на крючке вертелось несколько червей; она хитрая, форель, совсем как щука. На одного червя форель не пойдет. Особенно эстонская - быстрая, юркая, умная. Разве что только совсем неопытная, молоденькая хватит на перекате в дождливую, сонную погоду. - А ты хороший червяк, - бормотал Лахме, - ты не вертишься, молодец! Но под водой не спи, пожалуйста! Лахме осмотрел крючок. Теперь на нем было два червя: один толстый, другой тонкий, подвижной. - Теперь хорошо, - сказал Лахме, - теперь совсем хорошо. Теперь так хорошо, что я даже закурю. Он достал сигареты и закурил. Прищурившись, взглянул на небо. Заходящее солнце раскалилось добела. Верхушки сосен в свете белого солнца казались черными, как нефть. Воздух в лесу был золотой, невесомый. Тени от деревьев лежали..... Середина
7 Жена Лахме, Элза, погибла, когда эвакуировали Таллин. Пароход, на котором она плыла в Ленинград, сгорел. О жене Лахме думал постоянно. Элза, когда собирала Лахме на рыбалку, делала ему бутерброды с курицей и с огурцами. Она клала их в в гуттаперчевый пакетик. На пакетике она сама нарисовала большую рыбу. Один глаз у рыбы хитро подмигивал, а рот кривила злая ухмылочка. Возвращаясь домой, Лахме ставил сумку с рыбой под дверью, нажимал кнопку звонка и сбегал на несколько ступенек вниз. Элза открывала дверь, брала мешок и сразу же захлопывала ее. Лахме снова поднимался и скребся в дверь, как кот. - Кто там и что вам надо? - спрашивала Элза. Потом она распахивала дверь и бросалась к Лахме. Он целовал ее и начинал рассказывать о рыбалке. Она всегда смеялась, когда Лахме рассказывал о своем друге и всегдашнем спутнике Лы..... Конец
Лахме вспомнил Котова. Котов был врачом в госпитале на Первом Белорусском. Он был толстый, этот Котов, а звали его Ильей. Котов любил петь. Пел он всегда одну и ту же песенку: Жизнь такая нужна мне, Чтоб облегчить душу. И хожу я по земле, По воде и суше. Сплю, а звезды надо мной! Хлеб макаю в реку, И не надобно иной Жизни человеку. Котов говорил Лахме: - Когда я жил у партизан, в лесу, я ужасно трусил. И я не фашистов боялся, что вокруг, честное слово! Я боялся леса. Я люблю жить в степях. Там душе простор, песне простор, в степях хлеб растет - пойди-ка в лесу его вырасти! Котов любил говорить с Лахме, потому что тот никогда не расспрашивал о своей болезни и умел слушать, не влезая со своими рассказами... Достав из старой полевой сумки три картофелины и булку, Лахме еще ближе придвинулся к огню. Он разбросал сучком головешки и забросал ими картофелины. А сверху головешек насыпал мягкой теплой золы. Потом, разломив хлеб, стал жевать, запивая теплой водой из фляги. Вода была с привкусом, а Лахме любил ключевую воду. Он поднялся, выплеснул ос.....
|